Газета Завтра 308 (43 1999)

Александр Брежнев ДВЕНАДЦАТЬ

ДО СИХ ПОР толком неизвестно, откуда они появились. Непонятно, куда скрылись. Неведомы их фамилии, адреса и биографии. Двенадцать пацанов, ни одному из которых еще не исполнилось тогда, в девяносто третьем, и двадцати лет...

Вечером 23 сентября в осажденном Доме Советов шло совещание по организации обороны здания в случае возможного штурма. Постепенно выяснялось, что многие из тех, кто раньше бил себя кулаком в грудь, уверяя в готовности непременно прийти на помощь Верховному Совету, приумолкли, как только дело дошло до серьезной развязки. Иные многозвездные офицеры, любившие в застольной беседе поклясться в верности Советам и Родине, обещавшие привести полки и дивизии, вдруг разом сникли, исчезли, не только не привели никого, но даже не явились и сами. Своим предательством такие подставляли всех, кто решил биться до последнего, обрекали их на неравный бой, на возможное поражение и на гибель.

Но словно чувствуя это, к Дому Советов один за другим подходили тогда не известные раньше друг другу люди. Собирались они по зову сердца, сами по себе, без приказа. Просили включить в число защитников, дать оружие, поставить боевую задачу. Они-то и вселяли надежду в заблокированных в здании на Краснопресненской набережной людей.

В тот вечер, когда шло совещание, к двенадцатому подъезду подошли двенадцать молодых ребят в солдатской форме. Их провели внутрь, представили полковнику Маркову. Они четко доложили: “Прибыли в распоряжение законной власти!” Тогда кто-то и сказал: пришли, мол, к нам на помощь двенадцать апостолов прямо с неба...

Прибывшие заявили, что они — курсанты из Ленинграда. Летом 1993 года их училище, как многие другие, было сокращено. Старшекурсников распустили по домам, младших отправили дослуживать в армии срочку. По милости кремлевских “реформаторов” сотням ребят пришлось распрощаться с мечтой об офицерской службе. Тем же, кто только перешел на второй курс, пришлось вообще поменять курсантские погоны на солдатские. Вокруг разрушалось государство, менялись власть и строй, вместе с ними рушились все жизненные устремления, все планы на будущее: служить Родине, честно строить офицерскую карьеру, как это делали отцы и деды многих из них. Вместо этого — подмосковная войсковая часть, ежедневная тупая уборка опавших листьев, покраска бордюров. Так для них началась эта осень...

Узнав о происшедшем в столице государственном перевороте, курсанты сразу же приняли единственное решение: немедленно двигаться в Москву, в распоряжение Верховного Совета! Гражданской одежды в казарме не было, поехали прямо в повседневной форме, документы оставили в части. Так, не дожидаясь приказа командиров, молодые бойцы за Родину сделали то, на что тогда не решились многочисленные полковники и генералы. Уходя из части, парни не нарушили Присяги — наоборот, остались ей верны, бросились на защиту народной власти. Без офицеров, без денег, не зная Москвы. Тем не менее, все двенадцать без происшествий достигли Красной Пресни, миновав комендантские патрули, кордоны ОМОНа и внутренних войск.

ДОМ СОВЕТОВ встретил их суетой растревоженного муравейника. Повсюду — по коридорам, лестницам, кабинетам и залам, по коврам, паркету и каменным полам — сновали люди. Одни — в дорогих и отглаженных костюмах, другие — в засаленных куртках и рабочих спецовках, третьи — в камуфлированных военных бушлатах. Среди этого движения мелькали деловые элегантные секретарши, входящие в чьи-то кабинеты, добрые женщины с кастрюльками, набитыми снедью, мужики с огородными тележками, наполненными листовками и газетами. Красные ковры в коридорах или на лестницах с готовностью принимали на себя поступь тысяч шагов чистых туфель и штиблет, грязных кроссовок и тяжелых сапог. Здесь были самые разные люди, но всех их, как одна большая страна, вмещал, принимал в себя этот огромный белый дворец. Двенадцати курсантам были рады, как будто и впрямь с их приходом послышалось веяние ангельских крыл. Полковник, из командовавших обороной, невысокого роста плотный десантник с проседью в волосах и пышными усами, приказал спрятать пока что курсантов подальше от лишних глаз и телекамер, в один из ближайших холлов.

Холл — небольшой зал. Здесь гардероб, закрытые шторами высокие окна, лестницы, уходящие вверх. В этом зале тренировались бойцы формируемого добровольческого полка. Отделения из нескольких человек по команде быстро рассредоточивались по холлу и лестнице, занимали позиции, устанавливали радиостанции. Растерянные сотрудницы Верховного Совета, проходившие мимо к лифтам, с тревогой и интересом смотрели на действия военных, на мрачное мерцание касок и колыхание радиоантенн. Некоторые со слезами благодарили защитников, молили Бога, чтобы Ельцин одумался, чтобы кровопролития не произошло...