Газета Завтра 33 (1237 2017)

Появились и ньюсмейкеры в генеральских погонах, о чём я уже рассказывал в предыдущей главе. Наиболее важные и ключевые события хода войны регулярно комментировали генералы В. Казанцев, Г. Трошев, В. Шаманов. Это обстоятельство неоднозначно воспринималось даже в высоких кабинетах Генштаба. Геннадия Николаевича, например, нередко упрекали за частое появление на телеэкране: несолидно, мол, командующему комментировать не самые громкие события.

Трошев хорошо понимал, сам не раз прочувствовал, как тяжело публично говорить о тактических просчётах и боевых потерях. Но и умалчивать об этом нельзя, ведь в противном случае общество перестаёт доверять официальным источникам. В этом плане показателен пример с 6-й ротой десантников, принявшей неравный бой под Улус-Кертом с превосходящими силами боевиков.

В штабе группировки случился ступор. Пожалуй, впервые за последние месяцы боёв. Москва молчала, руководство в Ханкале также решило пока ничего не сообщать прессе. Но шила в мешке не утаишь! Меня ежеминутно дергали журналисты информагентств и телевидения, расспрашивая о больших потерях в горах.

— Что говорить? — допекал я, в свою очередь, оперативников штаба, которые уже получали донесения из штаба Восточной группировки. Те только разводили руками. Скажи, мол, что-нибудь. Потом разберёмся.

— Ничего себе, скажи что-нибудь! Нужна информация!

Но затем и вовсе поступила команда — до особого распоряжения журналистам ничего не выдавать.

В общих чертах я, конечно, владел информацией, но донесения поступали в течение суток. Ровно столько шёл бой на высоте 776. Сведения разнились. Однако молчать было нельзя. Честно скажу, несколько слукавил. Во-первых, имел приказ от начальства пока не разглашать информацию. Во-вторых, "помогли" сами журналисты. Задали вопрос о крупном боестолкновении совсем в другом горном районе Чечни, в ста километрах от реального места боя. Что ж, какой вопрос — такой ответ! Я прокомментировал, что в том районе, где указал репортёр, боёв в данный момент нет. В остальном информация уточняется. Казалось бы, и не соврал. А у самого кошки скребут на душе. Прилетел на вертушке Трошев. Я к нему. Коротко переговорили. Он был уже в курсе и владел полной информацией. Я объяснил настырность журналистов, которые штурмуют меня, пытаясь добиться информации, а сами толком не знают, где и что произошло. Сам был свидетелем, как некоторые штабники советовали генералу умолчать об истинных потерях. Трошев размышлял недолго.

— Геннадий, собирай журналистов. Срочно!

Он точно знал: любая правда — лучше сладкой лжи. Трошев первым рассказал о бое в горах, о потерях. Чётко, взвешивая каждое слово, акцентировав внимание на причинах случившегося и общей ситуации. Добавлю, что к тому времени генерал уже не возглавлял Восточную группировку. Казанцев находился в госпитале, у него прихватило сердце. На месте Трошева другой сослался бы на обстоятельства, мол, обращайтесь к десантникам. Мог бы и вовсе промолчать или отделаться дежурными фразами. Но Геннадий Николаевич принял удар на себя.

В такой же, мягко скажем, нестандартной ситуации оказался в августе 96-го и генерал Константин Пуликовский. Все помнят его знаменитый "ультиматум". Он обстоятельно, конкретно описал те трагические события в своей книге "Украденное возмездие". Боевикам удалось проникнуть в город и захватить важные объекты. Масхадов наверняка понимал, что, даже стянув в Грозный все свои отряды, он всё равно окажется в кольце. Авантюра чистой воды в военном отношении! Зато в политическом плане — верный козырь. В Москве избирали Б. Ельцина на новый срок. К тому же явно кто-то из Кремля подсказал Масхадову ударить именно в этот момент. Слив информации, откровенное предательство в высших эшелонах власти — в первую чеченскую войну явление, увы, не редкое. Достаточно вспомнить лето 95-го, когда боевиков прочно заперли в горах. И вдруг последовала команда: отставить. Трудно представить, какие чувства испытывали в тот момент генералы А. Куликов, Г. Трошев, В. Булгаков. В частях группировки в тот период открыто говорили о предательстве Москвы.

Пуликовский через журналистов обратился к жителям с предложением покинуть город в течение 48 часов по специально представленному коридору через Старую Сунжу. Тогда удалось полностью заблокировать город: мышь не проскочила бы! Тщательно продуманный план, по всем правилам военного искусства, во многом был использован через три года в январско-февральской операции 2000 года.

В августе 96-го в Москве праздновали победу Ельцина на выборах, а в Грозном отмечали свой триумф — боевики обрели "независимость", что было закреплено в Хасавюртовских соглашениях. Военных в очередной раз подставили и унизили.

И всё же кавказские войны сформировали целую плеяду настоящих выдающихся генералов, которые не в самый лучший период российской истории проявили высокие качества защитников Отечества, не запятнали честь мундира, не увильнули от решения сложнейших задач, главная из которых — не допустить развала страны.