Газета Завтра 33 (1237 2017)

Зовёт барыгу "господин",

Но я родился в поле Диком,

В котором воин и один…

***

         "Наши не придут"

                   Андрей Шигин

Разъедающая ложь

Пропитала все слои,

И уже не разберешь,

Кто — чужие, кто — свои.

И последний сдан редут,

И как будто нет спасенья,

Но грядет последний Суд,

Наши все-таки придут —

Сразу после Воскресенья.

И Донской придёт, и Невский,

И Небесная вся рать.

Самый древний, самый дерзкий

Ниспровержен будет тать.

Советский поэт Александр Пушкин

Советский поэт Александр Пушкин

Галина Иванкина

17 августа 2017 0

выставка «Пушкин. 17.37». От революции до юбилея

"Хорошо у нас в Стране Советов.

Можно жить,

         работать можно дружно.

Только вот поэтов,

к сожаленью, нету —

впрочем,

                  может, это

и не нужно…"

Владимир Маяковский.

"Юбилейное"

Вот — азбучное, накрепко связанное с Владимиром Маяковским и его соратниками: "Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятнее иероглифов. Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого с Парохода Современности". Господа-футуристы и прочие глашатаи светлого-огневого будущего спешили жить, а потому кидались в крайности. Уже в "Юбилейном" стихотворении, написанном в 1924 году, поэт-революционер задушевно беседует с Пушкиным, жалуется на жизнь, делится творческими планами, да и вообще: "Я теперь свободен от любви и от плакатов". Панибратство, граничащее с цинизмом. Маяковский и со светилом трепался, как с соседом по даче. А что — Пушкин? Тоже — рифмоплёт и тоже — гений. Существует голословное утверждение, что старорежимных пиитов и дворянскую культуру вернули только перед самой войной. Мол, отряхнули от пыли и пудры манишку да и прицепили её сознательному пролетарию, заставив бедолагу вальсировать в колонно-барочном ДК имени Пролеткульта и Клары Цеткин. Сюда же и брат-Пушкин — друг декабристов, певец юношеской вольности. А как до этого? Красные кубы супрематизма плюс бешеный ритм Дзиги Вертова, дом-коммуна а-ля замятинские кошмары и "Синяя блуза" с кричалками-вопилками на площади. Всё сложнее, а Пушкин оставался… Пушкиным, несмотря на попытки сбросить его с парохода, паровоза и аэроплана. "Пушкин — это наше всё", — заявил когда-то Аполлон Григорьев, и наша история — советская в том числе — прекрасное тому подтверждение.