Газета Завтра 36 (1033 2013)

Появление наукоградов как способ концентрации и организации интеллектуального потенциала было следующим уровнем после знаменитых сталинских "шарашек" и позволило Советскому Союзу в 50-е-60-е годы совершить гигантский шаг вперёд. Следующим шагом должно было стать объединение этих наукоградов в некую сетевую структуру, что, например, произошло в США при создании Кремниевой долины, которую у нас почему-то называют "Силиконовой". Мы могли это сделать на государственном уровне намного раньше американцев, но почему-то не сделали.

Вопрос - почему? Когда мы эту проблему пять лет назад, накануне его 85-летия, обсуждали со Спартаком Петровичем, он заметил, что главная проблема наукоградов заключается в том, что подобным образом были устроены античные полисы, в которых детям граждан просто не было места, и те вынуждены были основывать колонии или воевать за место жительства. То есть наукограды создавались под какие-то конкретные задачи, без учета социальных последствий. Нужно было авиацию развивать - построили город Жуковский, атомную бомбу сделать - Саров и Снежинск, космос - Королёв, биологию - Пущино, и так далее. Но вот что дальше? А дальше происходит то, что люди там не просто работают, но живут и рожают детей. Дети вырастают, уезжают учиться, а в свои наукограды не возвращаются - потому что все рабочие места заняты их родителями. То есть эффект данной формы социальной организации рассчитан на 15-20 лет; дальше начинаются проблемы, которые нарастают и которые решить в рамках наукограда невозможно. Но так вопрос вообще не ставился!

Сколково - проект не национальный. Это проект подключения наших интеллектуальных ресурсов к глобальной сети, контролируемой Соединенными Штатами, - причем за наш счёт. Применяемый для его именования термин "инноград" не случайно перекликается с термином "иноград" - иной, иностранный город на российской территории.

Если мы действительно хотим преодолеть этот "сетевой барьер" и двинуться дальше, то, полагаю, это можно сделать только на основе существующих в России наукоградов и теоретической базы, созданной Спартаком Никаноровым.

Шамиль СУЛТАНОВ.

В свое время Спартак Петрович Никаноров, изучив биографию создателя "Капитала" и отца научного коммунизма, сформулировал такое понятие как "трагедия Маркса" или "драма Маркса". По-моему, у каждого гения - а Никаноров, несомненно, относится к их числу - есть своя, присущая только ему, личная драма, личная трагедия.

В конце 50-х-начале 60-х годов многие элиты: и в Америке, и в Европе, и в Советском Союзе, - интуитивно ощутили необходимость и неизбежность перехода к новому качеству бытия, которое было обусловлено и появлением новых технологий, и вызванных этим обстоятельством усложнением социальных систем, и так далее. Не всегда и не везде это вылилось в какое-то адекватное осознание и адекватные действия, но на уровне ощущения было именно так.

Предисловие Спартака Никанорова к осуществленному им переводу на русский язык книги Стэнфорда Оптнера по системному анализу до сих пор можно считать классическим в плане четкого и ясного изложения - не системного анализа как такового, а общей теории систем. Именно тогда появилось понимание: и у Спартака Никанорова, и у Побиска Кузнецова, и у Сергея Солнцева, - что стратегическая победа или стратегическое поражение той или иной системы могут произойти не в результате их столкновения между собой, а по каким-то внутренним системным причинам. Что смерть социально-политической системы может наступить не в результате убийства, а в результате болезни, в результате неспособности этой системы решать проблемы нарастающей сложности.

То, что наши концептуалисты стремились донести эту мысль советским элитам: политическим, экономическим и так далее, - хорошо известная сторона обсуждаемой нами темы. Но у неё есть и другая сторона, обычно остающаяся в тени.

В 1961 году в США, в министерстве обороны, началась "революция Макнамары". Роберт Макнамара и круг людей, которых он собрал, "Whiz Kids", "Мудрые дети", до этого зарекомендовали себя в большом бизнесе, подняв из руин корпорацию Ford. Они понимали, что новый период, в который вступает мир, может закончиться катастрофой для Соединенных Штатов - ведь уже полетел в космос советский спутник, а следом за ним, буквально через несколько месяцев после прихода Макнамары в Пентагон, - и Юрий Гагарин. Ситуация требовала качественного изменения образа мысли и действий американской элиты, и благодаря Макнамаре министерство обороны США стало "точкой сборки" таких изменений.