Газета Завтра 362 (45 2000)

ВО МНОГИХ ДОКЛАДАХ были высказаны нестандартные мысли, которые могут быть использованы для разработки новых политических и экономических подходов. По мнению Александра Ивановича Колганова , утверждение, что именно слабость объективных предпосылок революции предопределила печальный исход советского эксперимента, — общее место. Однако необходимо посмотреть, что происходило с этими предпосылками уже в советскую эпоху. Прогресс материально-технической базы социализма — налицо. Была проведена индустриализация страны, выросло качество рабочей силы, поднялась производительность труда. Но, тем не менее, темпы и глубина этих процессов оказались недостаточными. Так, качество рабочей силы было в СССР 80-х годов значительно ниже уровня развитых капиталистических стран, доля неквалифицированного ручного труда достигала 40% всех трудозатрат. Наблюдалась низкая индустриализация аграрного сектора и сферы услуг. Еще хуже обстояли дела с общественными отношениями. Самодеятельные объединения работников для защиты своих интересов, в первую очередь профсоюзы, резко ужали свою деятельность по сравнению с послереволюционным периодом. Экономические связи осуществлялись не через рыночные механизмы и не через свободные ассоциации производителей, а через бюрократические, внеэкономические по своему существу формы. Мобильность трудоспособного населения также обеспечивалась не добровольными, а принудительными мерами. Попытка реализовать систему национального счетоводства через государственные банки столкнулась с отсутствием реальных товарно-денежных отношений и собственно денег. В результате СССР 80-х годов был дальше от социализма, чем СССР периода НЭПа. Это и привело к "перестроечному" кризису. Однако в результате "курса реформ" вместо демократии мы получили формальные атрибуты буржуазного парламентаризма, вместо кооперации — мелкий частный бизнес. Этот архаический и паразитарный капитализм отбросил нашу страну далеко назад, особенно в самых современных областях производства. Положение усугубляется еще и тем, что формирование рабочего класса в СССР протекало в совершенно иных исторических условиях, чем на Западе, в условиях "классического" капитализма. В Советском Союзе практически не было конкуренции наемной рабочей силы и, соответственно, нет порождаемого такой конкуренцией классового самосознания. Наши рабочие по-прежнему воспринимают государство как конечного работодателя и гаранта их социальных прав, хотя нынешние власти усиленно отказываются и от того, и от другого. Поэтому ближайших перспектив у социализма в нашей стране нет. Но крот истории продолжает рыть. Крупное машинное производство — основа капиталистического строя, уходит в прошлое. В этих условиях любая модернизация производства есть реальный шаг к социализму, поскольку формирует постиндустриальные островки в море "дикого капитализма". Нынешняя реставрация капитализма означает и должна рассматриваться прежде всего с точки зрения формирования объективных предпосылок нового социализма. На основе капиталистических производственных отношений Россия не выйдет из ранга третьеразрядной державы. Ее может спасти только социализм.

Андрей Евгеньевич Городецкий рассмотрел теорию "догоняющих модернизаций" России, от реформ патриарха Никона до наших дней. В качестве особой черты всех российских модернизаций докладчик указал на то, что иные, чуждые нашему образу жизни и культуре, модели власть почему-то стремилась перенести на русскую почву целиком, без изъятий, не применяясь к отечественным традициям. Это замечание касается властей и духовных, и политических, и экономических. Если рыночный монетаризм — то без всякого вмешательства государства, если пролетарская революция — то с "военным коммунизмом", если создавать армию и флот по европейскому образцу — то обязательно брить бороды, если церковные реформы — креститься по-гречески и ввергать в огонь старообрядцев. В то же время, пристально следя за внешним объемом модернизации, российские власти постоянно утрачивают ее внутренний объем, сплющивая ценностное пространство реформ. В качестве примера докладчик привел известную формулу буржуазной демократии "Свобода. Равенство. Братство", в которой, по его мнению, у нас всегда выделяется одна составляющая в ущерб другим, из-за чего система ценностных координат становится в лучшем случае плоской, а в худшем — линейной.