Газета Завтра 39 (1243 2017)

Парадокс: в эпоху объявленной (формально) свободы слова периодические издания крайне мало печатают сатирических и иронических стихов, но ведь их сочиняют и сегодня! Почти совсем ушли из СМИ фельетон, острый памфлет, политическая карикатура — только Геннадий Животов в "Завтра" продолжает держать марку. А ведь все эти жанры были и до революции, а уж в годы советской власти… Или мы окончательно утратили традиции и захлёбываемся в низкопробной масскультуре? Снова обратимся к заветам Пушкина. Например, сегодня все журналисты стараются быть или прослыть искромётно-остроумными, убийственно ироничными. А гений и тут конкретен и точен: "Остроумием называем мы не шуточки, столь любезные нашим весёлым критикам, но способность сближать понятия и выводить из них новые и правильные заключения, по своей живости, хоть и неправильной, по взгляду и по воззрению недальному и часто неверному, но вообще новому и достойному критических исследований". То есть не зубоскальство и хихиканье по любому поводу, но неожиданное сближение понятий и новые остроумные умозаключения, которыми и славится настоящий поэт.

Многие наивно думали, что отмена цензуры принесёт дерзость говорить разящую правду. А оказалось, что и цензура жёсткая — экономическая, политическая, корпоративная, — и самоцензура, рыночная осторожность мешают быть смелым. Евгений Лукин из Волгограда с горечью вопрошал:

Помню: книжки рубили —

аж плахи трещали.

Это кем же мы были,

если нас запрещали?

Уличали. Свистали.

Политику шили.

Это кем же мы стали,

если нас разрешили?

Лукин был участником самого первого фестиваля "Русский смех", который прошёл в городе нефтехимиков Кстове Новгородской области в честь 50-летия города. 10-11 ноября состоится 10-й фестиваль. Третий был омрачён трагическим финальным аккордом. Когда уходит из жизни в последние погожие дни осени талантливейший друг, полный замыслов и душевных сил, — это как обухом по голове. Тут и объяснять что-то излишне, но меня эта горькая весть накрыла с головой, как студёная волжская вода. Мы буквально накануне смерти Евгения Нефёдова стояли с ним на высоком берегу Волги, в селе Безводное, среди великого русского простора. Он внезапно растворился в нём…