Газета Завтра 4 (1208 2017)

Случайно ли это совпадение, или же создателем первого прототипа русской печи действительно стал один из насельников "монастырей нового типа", созданных Сергием Радонежским, нам узнать уже не удастся, но бесспорно то, что для русской цивилизации эти монастыри сыграли ту же роль, что для "западно"-европейской цивилизации — каравеллы Колумба и Васко да Гамы. И эта же "монастырская" модель социального устройства стала основой и образцом для артелей и ватаг русских землепроходцев, которые уже через 100 лет после сокрушения в середине XVI века поволжских ханств войсками Ивана Грозного дошли до Тихого океана, а затем начали осваивать Аляску и Калифорнию".

По объёму смысловой и ценностной информации "на единицу носителя" эту книгу можно считать одной из самых удачных не только в рамках "Коллекции Изборского клуба", но и в отечественном медиа-пространстве в целом.

Полярные солдаты

Полярные солдаты

Владислав Шурыгин

26 января 2017 0

как живёт и служит самый северный гарнизон России

О "ЗэФэИ"   — Земле Франца Иосифа, россыпи островов почти у самого Северного полюса— люди Севера всегда говорят с каким-то особым уважением. Попасть сюда очень непросто. Говорят, ЗФИ может "принять" человека, а может и "не принять". Даже при наличии места на борту запланированного сюда самолёта можно неделями жить на аэродроме в ожидании "окна" хорошей погоды. Некоторые по три-четыре раза пытались "пробиться" сюда и так и не смогли попасть, махнув рукой на бесконечное ожидание. И только людям военным суеверия не могут перекрыть дорогу. Есть приказ— и в ближайшее "окно" ты летишь на ЗФИ. Умение ждать— обязательное качество.

Лётчик в квадрате

В грузовой кабине "чебурашки" Ан-72 — уникального самолёта, созданного специально для полётов в Арктике, — полутьма, едва подсвеченная "графикой" указателей. "Чебурашкой" его зовут за гондолы двигателей, расположенных высоко над плоскостями крыла, — анфас они действительно чем-то напоминают уши знаменитого мультяшного персонажа! Благодаря такому высокому их расположению "чебурашка" может садиться на ледовые и грунтовые аэродромы и является незаменимой рабочей лошадкой арктической авиации. Лететь долго: от Североморска до ЗФИ — так на языке полярников чаще всего называют Землю Франца-Иосифа — больше трёх с половиной часов, и военный народ по многолетней армейской привычке пользуется свободным временем рационально — засыпает. Ибо каждый, кто служил, знает: сон в армии — это строго лимитированное удовольствие. И уж если выпадает возможность заснуть сверх лимита, то упускать её грех…

Но мой собеседник не спешит в объятия Морфея. "Старикам не спится!" — шутит он. Владимир Сергеевич — так его зовут — по армейским меркам совсем не молод. Ему хорошо за сорок, и, как он пошутил, служит он уже больше, чем живёт. В том смысле, что "календарных" лет, в которых считается служба военного лётчика, со всеми "реактивными" и арктическими, у него сорок восемь, что на три года больше, чем ему по паспорту.

Владимир Сергеевич служит в штабе ВВС-ВКО, но до сих пор сам летает. На ЗФИ он летит с проверкой. Там развёрнут пункт наведения истребителей и ведётся строительство полосы, после окончания которого там встанут на боевое дежурство тяжёлые перехватчики, и она станет настоящей противовоздушной крепостью. Десять лет своей службы Владимир Сергеевич провёл в Арктике, служил в Амдерме, Тикси, Североморске…

"Когда я пришёл в "арктический" полк, — вспоминает Владимир Сергеевич, — мой "комэска" при знакомстве, увидев на моей тужурке знак лётчика первого класса, сказал с улыбкой: "Ты, Володя, его пока на оборотную сторону тужурки привинти…". Я тогда даже обиделся! Что за глупый совет? Но очень скоро понял, о чём он говорил. Полёты над Арктикой — это совершенно особые полёты. Арктика — почти как другая планета. Во-первых, ты почти всё время летаешь над морем. Летом — частично открытым, зимой весной и осенью — над ледовыми полями. Внизу на тысячи километров ни единого человеческого жилья. До ближайшего запасного аэродрома полторы тысячи километров. Поэтому каждый полёт — это небольшой экзамен.