Газета Завтра 4 (1208 2017)

В пушкинских описаниях Ольги Лариной — неизбежность цветочных образов. Она — типичное дитя века. "В глуши, под сению смиренной, / Невинной прелести полна, / В глазах родителей, она / Цвела, как ландыш потаенный…". Когда же дело приобретает скверный оборот, в силу вступает иной образ: "Чтоб червь презренный, ядовитый / Точил лилеи стебелёк, / Чтобы двухутренний цветок / Увял ещё полураскрытый". Лилия здесь — символ святой Цецилии, римской девы, и этот цветок в христианской атрибутике — знак девственной чистоты.

Гость выставки непременно узнает, что в начале XIX века в Европе были в чести "александровские букеты". В честь Александра I — царя-победителя, красавца и героя. Писатель, мемуарист и театрал Степан Жихарев в "Записках современника" от 15 ноября 1805 года, описывает примечательный факт: "Так, в память пребывания его в Берлине, дамы ввели в моду носить букеты под названием Александровских, которые собраны из цветов, составляющих, по начальным буквам своих названий, имя Alexander. Без этих букетов ни одна порядочная женщина не смеет показаться в общество, ни в театр, ни на гулянье. Вот из каких цветов составляются букеты, которые разнятся только величиною и ценностью: большие носят на груди, а маленькие в волосах. Anemone (анемон), Lilie (лилия), Eicheln (жёлуди), Xeranthemum (амарант), Accazie (акация), Nelke (гвоздика), Dreifaltigreitsblume (весёлые глазки), Epheu (плющ) и Rose (роза). Мило и остроумно!".

Экспозиция интересна ещё и потому, что показаны не только произведения искусства, но и — главным образом — вышивка, рисунки, альбомные вензеля, созданные непрофессиональными мастерицами, представительницами русской аристократии. Это история дворянского быта и дивная страница в нашей коллективной биографии. Особое место занимают вещи, принадлежавшие Шарлотте Прусской — супруге Николая I. Это рукописный Blumensprache (язык цветов), дневники с цветочными зарисовками, гербарий, письма императрицы к отцу и листы из альбома "Описание праздника "Волшебство Белой Розы". Шарлотта Прусская (после крещения — Александра Фёдоровна) не обладала какими-то сверхъестественными способностями в области искусств, однако её рисунки выдают скрупулёзную, аккуратную натуру. Колокольчики, веточка шиповника, смешанные букеты. Из Blumensprache мы узнаём, что красная роза означает "ты покоряешь моё сердце", незабудка — "оставь мой образ в сердце своём" и так далее. Дамские альбомы — это отдельный предмет для изучения. Пушкин писал не без ехидства: "Тут непременно вы найдёте / Два сердца, факел и цветки; / Тут верно клятвы вы прочтёте / В любви до гробовой доски". Каждая столичная и особенно уездная барышня считала своим долгом завести подобный альбом, дабы помещать туда любимые стихи, засушенные цветы, рисованные эмблемы — сердечки, стрелы и беспременные розы-мимозы. Посетители выставки могут убедиться, сколь умелы были те рафинированные дамы и девицы — они не только рисовали, но и расшивали бисером кошелёчки и кисеты, чехлы для стаканов и чубуков.

Модные картинки составляют значительную часть экспозиции. В журналах тех лет читаем: "Вместе с тем возобновились старинные головные уборы и причёски. Давно забытая смесь эфирных материй и лент, известная под именем наколки, снова появилась на красавицах. К несчастию цветочницы испортили эту уборку: они осыпали её таким множеством цветов, семян, трав и даже плодов, что вместо лёгкого украшения она сделалась тяжёлым бременем. На щеголихах видели много тюрбанов, убранных дубовыми листьями и желудями всех оттенков зелени" и "эти ветки" спускались "лёгкими гроздьями по щекам". На иллюстрациях мы видим старинных щеголих — затянутых в корсеты, со взбитыми локонами и пышными рукавами, которые в те времена именовались á l`imbecile. Цветочный тканевый орнамент, розы — в причёсках, букетики — на корсаже. Среди полезных советов значится и такой: "Можно под видом самых простых цветов подарить на память самые драгоценные вещицы; тайна их скрывается под гвоздичкою, маргариткою, миртовую веткою. Особа, которой они подносятся, без сомнения, угадает тайну и улыбнётся…". То есть кавалеру было бы не вполне удобно преподнести даме драгоценность, однако завуалировать её цветком и уже в таком виде вручить… здесь светский тон оказывался соблюдённым.