Газета Завтра 403 (34 2001)

Что же отсюда следует? Без теории относительности ни одно устройство не было бы другим. До 1962 года экспериментальных свидетельств теорий, преподаваемых многие десятилетия, не было.

В истории, политэкономии ситуация не лучше — "веками нагроможденные и всеми силами изобретательности ума поддерживаемые постройки лжи по каждому из самых существенных вопросов жизни" (Л.Толстой).

История существует, как памфлет: тени умерших вызывают только для того, чтобы свидетельствовать в пользу какой-нибудь частной мысли, что конституция (или Федерация) — суть благо; "такая история есть профанация", "имен умерших не следует употреблять всуе" (Федоров). Политэкономия в течение последних столетий пытается доказать, что грабеж перестал быть единственным источником накопления. Сегодня метод установления себестоимости основных видов сырья — бомбометание. Допускаются небольшие отклонения от назначенных цен (под неослабным контролем номерного флота), носящие рыночный характер, поэтому вся система отношений считается рыночной; бомбардировки Хиросимы и Нагасаки — "торжество американского гения, великое деяние самого мирного, самого боголюбивого народа на земле" (Платонов).

Сначала кто-то изобретает колесо, а потом фундаментальная наука несколько тысячелетий доказывает замечательные свойства колеса. Сначала внедряется методика установления себестоимости, а потом ученые формулируют закон себестоимости, независимый от нашего сознания.

Иллюстрацией того, чем является нынешняя Российская Академия наук, является решение Президиума РАН, опубликованное в "Вестнике РАН" №4, 1999, с.379): "Разрешить Институту проблем экологии и эволюции им. А.Н.Северцова РАН израсходовать за счет сметы Института до 1500 руб. на проектирование, изготовление и установку памятника-надгробия на могиле академика В.Е.Соколова, похороненного на Троекуровском кладбище (г.Москва); до 500 руб. на проектирование, изготовление и установку мемориальной доски в здании Института... со следующим текстом: "В этом здании с 1967 по 1998 г. работал выдающийся ученый-биолог, академик Владимир Евгеньевич Соколов".

Трудности страны, Академии здесь ни при чем. Это — размягчение мозгов; не в ругательном, а в прямом смысле, наследственная болезнь фундаментальной науки. Академик Раушенбах говорит о С.П.Королеве; он, конечно, не был ученым, он был полководцем. Таково представление Раушенбаха о науке. Когда-то математик Монж по просьбе Наполеона вывел демократию из геометрических соображений; академик Раушенбах всегда готов вывести, что угодно, из чего угодно. "Ученый или философ отнюдь не высшая ступень, не идеал человечества, а только его одностороннее, уродливое развитие" (Федоров).

Толстой в трактате об искусстве пишет: мы извратили понятие науки. Настоящая наука в том, чтобы узнать, чему должно и чему не должно верить; как учредить половые отношения; как воспитывать детей; как пользоваться землей, как возделывать ее самому без угнетения других людей; как относиться к иноземцам; как относиться к животным.

Даже принцип антропности (в мире все происходит так, а не иначе, потому что мы есть!) — предмет особой гордости физики ХХ века, сформулирован Федоровым еще в позапрошлом веке, но насколько иначе: "нет вражды вечной, устранение же вражды временной составляет нашу задачу". Вот с этой формулировки и начинается настоящая фундаментальная наука, она выходит из кабинета, в ее становлении и развитии появился элемент упорядоченности. Принцип антропности физика-теоретика в сочетании с обязательным законом борьбы, этот суп — несъедобен.

Названия статей и книг главного научного сотрудника Института мировой литературы РАН С.Семеновой: "Философия общего дела", "Московский Сократ". Федоров писал: "Скульптор Сократ, бросив свое ремесло, стал философом, т.е. от обожания идолов перешел к обожанию идей. И это обожание в его ученике, Платоне, перешло в идеолатрию, в безумное отделение мысли от дела".

Учение Федорова, конечно, нельзя назвать научным, пишет С.Семенова в предисловии к изданию его сочинений 1982 года, слабые стороны его очевидны: сильная религиозно-христианская окрашенность, непонимание объективных законов общественно-исторического развития, закономерностей классовой борьбы. Сейчас она призывает радикально очиститься от атеизма.

Федоров — еретик. Он "не видит" различий между религиями, у него верующий и неверующий неразличимы, а — одинаково дороги. Он говорит: Евангелие — программа объединения, которая не выполняется; истинная религия одна — это культ предков. Допускать возможность более чем одной религии равносильно отрицанию религии; терпимость, говорящая, что все религии истинны, указывает на равнодушие, признает ненужность религии; веротерпимость — это терпимость ко вражде и розни. "Философия общего дела", "московский Сократ" — это маленькая месть философов Федорову.