Газета Завтра 41 (1245 2017)

Прорывом стало второе отделение. Аутентичность и современность во всем: национальная тема, Луи Андриссен, «Симфонии Нидерландов», 1974, нотки «ревущих двадцатых» в музыке, прекрасные ансамблевые сценические разводки, которые так и хочется назвать «строевыми упражнениями». Не вдруг, но поймал себя на том, что именно в мыслях о La Belle Époque сложились для меня Нидерланды, а с Первой мировой связано их суровое мужество. С этой же эпохой – хорошо к нынешнему дню настоявшаяся порочность. Что имя Нидерландов – Мата Хари, а Амстердам – город из песни Курта Вайля «Ballad of the Soldier's Wife» в большей степени, чем из песен Жака Бреля.

Уже этого было бы достаточно, чтобы не считать свой поход в театр дежурно-обязательным, а я ведь пока не увидел Анну Оль, мою любимую нидерландскую балерину из Сибири.

Однако еще до Ани Ханс Ван Манен сумел поразить меня вторично. Начались «Сарказмы» Сергея Прокофьева, балет для пианиста и пары танцовщиков, а я вспомнил номер «Старик» хореографа, который видел много раз в исполнении Малахова и Вишнёвой. Нравился ли мне это маленький спектакль? Да, но казался немного затянутым, русские жестче, быстрее, злее и веселее, чем голландцы: в нашей атмосфере созерцание по-настоящему смешного произведения казалось непозволительно роскошным по временной затратности. Глянули, все ясно, дальше! Теперь я буду смотреть «Старика» другими глазами: голландскими, привыкшими к удвоенным гласным не там, где они удваиваются у нас.

«Сарказмы» смешны. Будь Ван Манен чуть менее европейцем, из него вполне мог получиться Джером Роббинс, но американец работает гэгами там, где голландец тонкой иронией. Пластика Ван Манена, на мой непросвещенный взгляд, остается близкой неоклассике, а тематика – консервативной цисгендерности, так что «перемещенный» в С.А.С.Ш. Баланчин оказывается Хансу Ван Манену роднее, чем «перемещенный» в Нидерланды Иржи Килиан.

Третий акт.

Астор Пьяццолда – еще одно DP, перемещенное лицо, displaced person на сцене Het Nationale Ballet. В программке значилось «5 Tango’s». Пришлось выслушать нидерландский пересказ с испанского в аргентинском изводе и в артикуляции русской танцовщицы в главной партии. Симфонический оркестр в яме сменил бандонеон с сопутствующими ему в портовом борделе инструментами, и зрелище двинулось!