Газета Завтра 42 (1039 2013)

С.Кириллов в своём романе выставил напоказ рассудительных "уйдомлян", у В.Личутина с пера сорвался "анархист". Рядом стоят чинные, пристойные персонажи Б.Шергина и озоруны С.Писахова. Выглядывает из-за их спин страстотерпец-паломник А.Роскова и неистовый "архангельский мужик" М.Попова. Безбашенный морячок Н.Рубцова растягивает меха гармошки, что не нарушает покоя тихих странниц М.Аввакумовой, и не заглушает "бойкий колоколец" Елены Кузьминой.

Тут и шукшинские чудики были бы ко двору, и завиральщики В.Белова.

И взирающий на них с осуждением абрамовский трудяга Михаил Пряслин.

Сотни авторов, тысячи персонажей родных и по духу, и по крови населяют литературные чертоги "Двины". Гул стоит от множества голосов. Слышится "говоря" уйдомлян, которую С.Кириллов намеренно подаёт в чистом виде, как бы записав на диктофон и потом расшифровав. Звукопись у него - основное художественное орудие для достижения сердечного отклика читателей. Тут и личутинский фольклорно-авангардный язык переливается всеми красотами. Если слово "лёд" у поморов имеет тридцать два синонима, то Личутин пользуется непременно одним ему известным тридцать третьим. Он создатель не только оригинальных художественных образов, но и, одновременно, небывалой, авторской, лексики. В этом отношении он дал всей русской литературе урок на век вперёд.

Исторические романы в "Двине" питаются энергиями бабьих причетов, пословиц и частушек - энергией национального здоровья. В отличие, например, от произведений Алексея Толстого, который постигал прошлое русского народа через записи в пыточных камерах.

Все эти сотни персонажей, будучи созданиями духовными, воображаемыми, и составляют душу (понятие неопределённое) той части русского народа, которая живёт в городках и деревнях дельты "Двины".

А что же большой Город?

Образы людей современного "полиса" В.Чубара тоже, без зазора, встраиваются в ряд традиционных для журнала типов. Интеллектуальные, духовидческие вещи М.Попова естественным образом ложатся на душу "Двины".

Казалось бы, редакции журнала, произрастающего в столь благодатном языковом крае, как архангелогородчина, достаточно было лишь поливать сиё дивное древо и любоваться его цветением, но она не чурается и прививок.

С немалым риском для себя пытается приживлять московские литературные сорта.

Совсем недавно читатели журнала с удивлением обнаружили в кроне "Двины" плоды творений десятка молодых столичных писателей во главе с огнедышащим литературным ветераном А.Прохановым, настолько необычные на вкус, что по прочтении вынуждены были даже заглядывать на обложку и удостоверяться, ужель та самая "Двина"?

Прививка оказалась перспективной. Экзотичность (на взгляд северянина) тем, языка и интонаций - приемлемой.

Пускай и на этой ветви "Двины" распускаются цветы, а сердцевина остаётся прежней, и тематические волокна - основополагающими. Море. Православие. Война. Патриотизм. Русский национализм. Советское величие. Жуть Гулага. Белая и Красная гвардия. История России. Литературный архив

Какой бы породе таёжных деревьев уподобить "Двину"? Скорее всего, это - кедр. Довольно "капризное" растение. Может питаться только чистыми подземными водами и дышать свежим воздухом. Чахнет в политизированной гари. В модной литературной суете теряет свою целебную и мистическую силу.

Мы спасали демократию

Владимир Бондаренко

17 октября 2013 1

Политика

Главный редактор газеты «День литературы» беседует с международным обозревателем газеты «Мадьяр Немзет» о событиях октября 1993 года

Габор СТИЕР. Владимир, Григорьевич, в 1993 году вы не были депутатом, но всё-таки пошли на защиту российского парламента. Как и почему вы решились на это?

Владимир БОНДАРЕНКО. Это была не поддержка конкретных людей, того же вице-президента Александра Руцкого или руководителя парламента Руслана Хасбулатова. Это была поддержка первого постсоветского свободного парламента. По сути, это была моя поддержка парламентской республики, парламентского, или по-древнерусскому, вечевого правления Россией.

Уверяю вас, что и большинство защитников Дома Советов в те дни боролись и воевали не за конкретных депутатов или даже не за конкретные партии, а за свободные выборы в свободной стране. Нынешние сторонники ельцинского расстрела парламента забывают, что в августе 1991 года ГКЧП боролось с тем же самым Верховным Советом, с теми же самыми депутатами.