Газета Завтра 433 (11 2002)

— Искусство не есть проявление какой-то таинственной идеи, красоты, бога; не есть игра, в которой человек выпускает излишек накопившейся энергии; не есть проявление эмоций внешними признаками; не есть производство приятных предметов, не есть наслаждение, а есть необходимое средство общения людей, единственный способ понять другого человека, жившего в далекие прошлые времена, живущего в другой стране, говорящего на чужом языке; и единственный способ передачи своих чувств потомкам и другим незнакомым людям.

Не будь этой способности человека заражаться искусством, люди бы до сих пор были более разрозненными и враждебными.

Из разговора мальчиков, лет тринадцати, после окончания спектакля "Униженные и оскорбленные", стоявших за мной на вешалке:

— Этого Алешу я сразу разгадал.

Они говорили: "Наташа", "Катя", как о своих подружках; уважительно, и с полным пониманием сложности ситуации.

— Просто ты тогда любил меня больше, — как Наташа сказала, так я все и понял.

Лучшей оценки работы Нины Гогаевой, исполнительницы роли Наташи, не существует.

В этом спектакле (постановка Татьяны Дорониной, режиссер Анатолий Семенов) женщины прекрасны, как им и положено быть, и чего уже не может быть в театре у Любимова; или у Марка Захарова; или у Юрия Погребнички; у Райкина. Там, где актеры — пешки в руках режиссера. Пешка она и есть пешка и, в отличие, скажем, от шахмат, королевой не будет никогда.

К.Райкин, театр "Сатирикон" (Москва): "Режиссер — хозяин и абсолютный бог. Он тобой строит спектакль. А я должен понимать элементарную цепь событий — и все".

С.Спивак, театр на Фонтанке (Санкт-Петербург): "Спектакль без "постели" не поставишь: артист ведь должен "забеременеть" от режиссера его видением, его идеями". Спивак поставил "Грозу" Островского, заставив актрис раздеться. Московский актер В.Коренев в восхищении. Вспоминает, какие ужасные спектакли в его молодости были в Малом театре.

Коренев — сутенер. На одетых актрис Малого театра в пьесах Островского в постановках Бабочкина ходили смотреть многократно, на них молились, а на раздетых актрис Спивака без слез не взглянешь. Народный артист России Коренев с народным артистом России Спиваком в одной постели — картина, достойная кисти Айвазовского.

Другой санкт-петербургский народный артист России и лауреат премии известного жулика Березовского "Триумф" Лев Додин не только принуждает актеров играть нагишом и в совершенной подробности, но и плавать в ванночке.

Вспоминает А.Дмитриева, исполнительница главных ролей в спектаклях режиссера Анатолия Эфроса: "Он считал, что актеры должны выполнять то, что он хочет".

"Он меня уже не спрашивал: "А вы что думаете, Тонечка?" А мне хотелось, чтобы спрашивал. Я ему говорила: "Как это было интересно раньше. Я творила вместе с вами. А сейчас вы просто делаете из меня автомат и больше ничего". Он: "Тонечка, я же вас обманывал тогда".

Олег Табаков: "Я знал все, где и что можно, чего нельзя, вел двойную жизнь, ловчил" — из книги, вышедшей в 1999 г. "Парадокс об актере". И вот в момент пика карьеры упомянутого Березовского Табаков настойчиво напоминает, что фамилия его мамы — Березовская, а его родную сестру зовут Мирра ("Театр", 2000, № 1). “Неужели я произвожу впечатление глупого? Нет... Нет”.

"Это тип неумирающий; но все же они более боялись и скрывали чувства, а теперь, нет-нет, и вдруг прорвется" (Достоевский). Пламенные коммунисты и антикоммунисты — это одни и те же люди: Юрий Любимов, Михаил Ульянов, Олег Табаков, Марк Захаров. Ульянов обвиняет советскую власть даже в том, что он родился.

Грустная черта нашего теперешнего времени, пишет Достоевский, в возможности считать себя немерзавцем, делая явную и бесспорную мерзость. Впрочем, тут же замечает: "Это и не у нас одних, а на всем свете так, всегда и с начала веков, во времена переходные, во времена потрясений в жизни людей, сомнений и отрицаний, скептицизма и шатости в основных общественных убеждениях".

Так он думал через десять-пятнадцать лет после написания "Униженных и оскорбленных". А в романе (и в спектакле) у него мерзавцы высоконравственны (по сравнению с нашими героями): они знают, что они мерзавцы. Некоторые стесняются или даже страдают от этого (Маслобоев — Михаил Кабанов), другие — нет (князь Валковский — Валентин Клементьев).

Режиссерский театр создал совершенно новый, доселе невиданный тип актера. Народный артист России Александр Збруев, актер А.Эфроса и М.Захарова: "Родина нам недодала, недоплатила...Что любить — березки, что ли?.. К моему великому сожалению, Родина никогда не приносила мне большой радости. От этого я и страдаю".

Вот таких страдальцев воспитывает и Табаков. На драматургии Аксенова, Галича, Войновича, Шендеровича. Они — лауреаты всех премий, у них яркие, красочные работы; но все в номинации "моль бесцветная"; потому что лица — пустые.