Газета Завтра 433 (11 2002)

Поэзия есть квинтэссенция словесного творчества, выраженная в лапидарности мысли, совершенстве формы, ритма и мелодии, и в этом родственна и музыке, и точным наукам — физике и математике. И потому для прояснения существа качественных скачков в искусстве проведем совместное рассмотрение возникновения новаций в этих областях человеческой культуры. Любимый композитор Тимура Зульфикарова — великий Иоганн Себастьян Бах, непревзойденный мастер полифонии, создавший ни с чем несравнимую библиотеку музыкальных пьес для органа и клавира, написавший множество инструментальных концертов, кантат и месс для хора и оркестра, по праву может быть соотнесен с таким гигантом математики, механики, физики и астрономии, каким был Исаак Ньютон, разработавший дифференциальное и интегральное исчисления, сформулировавший законы классической механики, открывший закон всемирного тяготения, заложивший основы небесной механики и физической астрономии, постулировавший провидческую гипотезу, в которой сочетается волновая и корпускулярная природа света, рассчитавший и построивший зеркальный телескоп. Рядом с ними в изобразительном искусстве можно поставить лишь великолепного Леонардо да Винчи, а в литературе — скорее всего, Данте. Это — крупнейшие новаторы, на долгий срок определившие пути развития своих областей творчества. Вершинные свершения этой классической культуры, построенной на твердом фундаменте земных реалий (геометрия Евклида), исходящей из абсолютизации четырехмерного пространства-времени, явлены в творчестве второго поколения новаторов, обогативших образный язык, сумевших в совершенных формах воплотить гармонию мысли и чувства и тем самым создать идеалы красоты. В живописи — это Рубенс и Рембрандт, в музыке — Моцарт, в поэзии — Гете и Пушкин. В точных науках в XVIII и XIX вв. крупные открытия следовали одно за другим, но по глубине и широте охвата проблем математики, астрономии и механики, а также по красоте и совершенству теоретических формул, думается, в первую очередь следует назвать Лагранжа. Следующая волна творцов-новаторов приходится уже на XX век и тесно связана с выходом мысли за пределы ощущаемого мира. Ее новации основаны на принципах многомерности пространства и духа, многозначности протекающих во Вселенной явлений. Земная реальность геометрии Евклида дополняется постулатами теории Лобачевского; совместно с предсказуемо текущими процессами, описываемыми гладкими функциями, рассматривается теория катастроф с ее точками бифуркаций, где рушатся законы поведения системы, где точные значения параметров в принципе не могут дать однозначного ответа; рядом с привычными, изменяющимися во времени свойствами исследуются виртуальные взаимодействия, практически не подвластные времени. Научные аспекты этого изучают современная квантовая и статистическая физика, специальные разделы математики. Искусство же лишь использует их выводы и строит на их основе свои храмы и дворцы. И тут оказалось, что практически все высоты новаторского авангарда заняты нашими соотечественниками. В музыке крупнейшим провозвестником нового стал величайший композитор XX века Прокофьев. В живописи — целая плеяда художников от Кандинского и Малевича до Петрова-Водкина и Филонова. В поэзии — Хлебников. В прозе — Платонов. Правда, в эту великолепную когорту позже стали входить и иностранцы, такие, как выдающийся латиноамериканский писатель Гарсиа Маркес, создатель современного магического реализма, как художник Пабло Пикассо. А сейчас вот пустующую нишу со своим свободным эпически-возвышенным стихом осваивает тоже наш человек — поэт Тимур Зульфикаров.

На этом уместно было бы поставить точку, если бы жизнь не была одновременно и сложнее и проще любых умозрительных построений. Дело в том, что толчком для написания этих заметок стали песни Тимура Зульфикарова, которые я услышала впервые в исполнении Ирины Дмитриевой-Ванн. Стихами некоторых из этих песен я "заболела", прочитав их в последней книге Зульфикарова, вышедшей в издательстве "Московский писатель" в 1999 г. и имеющей подзаголовок: "Поэмы Стихотворения Притчи Песни". Тогда я еще не знала, что часть стихотворных пьес названа в книге песнями потому, что автор сам сочиняет для них музыку и поет их для круга своих близких и друзей. Незнакомый с нотной грамотой, пользуясь для записи лишь магнитофоном, поэт создал запоминающиеся мелодии, подчеркивающие не только мысли и чувства стихов, но даже их форму. В своих песнях он и не стремится быть новатором, в них он — верный последователь традиций русской певческой культуры, в которой слово всегда главенствует, а мелос усиливает его восприятие, помогает глубже прочувствовать его. Зульфикаров сочиняет песни давно. Они — его отдохновение. В них он и по содержанию весьма традиционен, лишь привносит свою экспрессию и патетику в любимые темы русского романса.