Газета Завтра 433 (11 2002)

Именно практики-большевики, в отличие от лидеров-эмигрантов, оказывались в ссылках, тюрьмах, на каторгах. Именно они и рисковали, занимаясь каждодневной организационной работой, выпуская листовки, газеты, создавая легальные организации и доставая деньги, в том числе и через экспоприации. Кстати, в ленинской партии Сталин принадлежал к числу выдающихся организаторов эксов.

Вот что пишет один из участников революционной борьбы, хорошо знавший Сталина, но явно не импонировавший ему: "По общему правилу, политические заключенные старались не общаться с уголовными. Кобу, наоборот, можно было всегда видеть в обществе головорезов, шантажистов, среди грабителей-маузеристов. Он чувствовал себя с ними на равной ноге. Ему всегда импонировали люди реального дела. И на политику он смотрел как на "дело", которое надо уметь и "сделать" и "обделать".

Еще в предреволюционный период возникли в партии и впоследствии постоянно воспроизводились внутрипартийные противоречия, которые достигли своей кульминации в событиях 30-х годов. Речь идет, в частности, о противоречиях внутри когорты профессиональных революционеров: между "теоретиками-эмигрантами" и "практиками-комитетчиками".

В более широком смысле слова речь шла о соотношении теории и практики в революционном процессе. И пока был жив Ленин, его авторитет как родоначальника российского большевизма достаточно эффективно разрешал это противоречие. После смерти Ленина это противоречие прямо и открыто вышло на первый план.

СТАЛИН СФОРМИРОВАЛСЯ КАК ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР, основывающий свою деятельность, прежде всего, на знании истории политического процесса в России. Мало кто сегодня знает, что Сталин был, пожалуй, лучшим знатоком в большевистской партии политической истории России, российской политической культуры.

Еще в период между 1905 и 1917 годами у Сталина созрел ряд принципиальных положений, которые потом сыграли ключевую роль в складывании того метода и феномена, что было названо сталинизмом.

Да, врагом российского большевизма является царизм. Но царизм — это, прежде всего, управляемая "сверху" могущественная российская бюрократия, со своей специфической политической культурой. Например, российское министерство внутренних дел имело своих агентов практически во всех революционных организациях, в том числе и в руководстве этих организаций. И когда настал момент "Х" — август 1914 года, практически все эти организации российским МВД были прихлопнуты.

Кроме того, царизм силен поддержкой народа. Но какого народа? Не рабочего класса, который оставался в дореволюционной России в значительном меньшинстве, а многочисленных мелкобуржуазных слоев, не способных к осознанию своих собственных интересов, которые в своей совокупности и составляли абсолютное большинство российского населения даже в 1916-17 гг.

Можно даже сказать, что царизм в России постоянно воспроизводится бюрократией и, как сказал Ленин, "мелкобуржуазной сволочью", для которой характерен абсолютный партикуляризм своих интересов.

Если говорить откровенно, то революция 1917-20 гг. (в октябре она только началась, а по сути произошла в рамках гражданской войны) стала возможной потому, что некогда мощная российская бюрократия стала неуправляемой сверху, раскололась на группировки, тем самым потеряв какую-либо организационную эффективность, а мелкая буржуазия, в связи с тяжестью и невзгодами первой мировой войны, выступила против верховной государственной власти (то же самое произошло и в 1991 году, когда т.н. демократическая революция победила именно из-за того, что рухнул политический контроль над советской бюрократией, а вовсе не из-за силы и мощи внутренних оппонентов советской системы, даже поддерживаемых извне).

Но даже без царизма, в России всегда будет бюрократия и мелкая буржуазия, или по крайней мере почва для воспроизводства мелкобуржуазной стихии. И в этом смысле на пути строительства коммунизма они остаются главными врагами большевизма, даже после свержения царизма.

Сталин был убежден, что в российских условиях организационным методом для тотального подчинения бюрократии революционным задачам и обуздания мелкобуржуазной стихии может стать только партия нового типа — партия-корпорация, партия — "орден меченосцев", с глубокой централизацией, единой психологией и внутренней культурой мышления. ("Компартия как своего рода орден меченосцев внутри государства Советского, направляющий органы последнего и одухотворяющий их деятельность" — О политической стратегии и тактике русских коммунистов.)

ПОБЕДИВШАЯ В ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ В РОССИИ, большевистская революция оказалась в весьма специфическом положении. С одной стороны, к середине 20-х годов стало ясно, что импульсы к всемирной революции постепенно стали затухать. В этом смысле большевистская революция в Советском Союзе оказалась в одиночестве. Вставал вопрос — на какой период?