Газета Завтра 438 (16 2002)

Наш нынешний директор Рахматулин буквально родился на нашем заводе, прошел путь от разнорабочего до генерального директора. А кто такой Вартанян? Да мы его знать не знаем. У нас на фабрике работают поколениями, семьями. Работал дед, работает отец, будет работать внук, потом придет и правнук, если этому никто не помешает. И это хорошо, это уже традиция. Зарплаты нам платят нормальные и вовремя, около 10-13 тысяч рублей в месяц, что по ныненшним меркам неплохо. Поэтому мы за свою фабрику будем стоять насмерть, так как нам — тем, кто здесь проработал уже много лет, — есть что терять!"

Как только арбитражный суд принимает решение о признании предприятия-должника банкротом, на нем тут же вводится "процедура наблюдения" под руководством временного управляющего. При этом действия директората по закону резко ограничиваются, дабы "не злоупотребляли" и "не наносили вред кредиторам". Надо ли говорить, что ключевой фигурой становится здесь пост временного управляющего и что в ста случаях из ста фигура эта выбирается фирмой-агрессором, поскольку по закону его кандидатуру вносит первое лицо-кредитор, потребовавшее начать банкротство. Более того, временный управляющий подчиняется только утвердившему его судье, что дает блестящие перспективы для подковерных маневров фирмы-агрессора. И хотя полномочий у этого управляющего не так много, он легко может пожаловаться арбитражу на "противодействия со стороны прежнего руководства", и последнее будет окончательно отстранено от управления.

Но зачем он вообще нужен — этот временный управляющий? Он проводит собрание кредиторов, на котором решается, что же делать с предприятием: признать его банкротом и ввести на нем внешнее управление или реструктурировать задолженность. Если только это не исключительный случай, когда государство жизненно заинтересовано в сохранении предприятия, совет кредиторов принимает первое решение и в течение 3 дней вводит внешнее управление.

Это — сущий рай для фирмы-агрессора (нет никаких сомнений, что и внешним управляющим становится ее человек). Этот их кадр снабжен уже огромными полномочиями. Он имеет право даже полностью продать предприятие еще до окончания процедуры банкротства. И в итоге очень часто получается, что в день выставления имущества предприятия на торги — торговать-то оказывается и нечем! Именно это состояние и является конечной целью фирмы-агрессора.

И все это — законно. Банкротство живет и процветает. Количество дел о нем растет как на дрожжах и с каждым годом увеличивается в полтора раза. Весь этот беспредел порождает вокруг себя невероятное количество химер, от махровой коррупции в судах до целой категории фирм, специализирующихся исключительно на банкротстве. Химерой является самый действенный способ защиты от банкротства, когда предприятие создает дочернюю фирму, которой искусственно образует задолженность больше, чем другим бизнес-партнерам. Химерой является и то невероятное с точки зрения нормальной логики положение дел, когда возбудившая процесс банкротства фирма-агрессор имеет полное право отказаться от погашения задолженности со стороны третьего лица, желающего спасти предприятие. Отказывается и банкротит.

Конечно, в ситуации виновно крайнее несовершенство судебно-правовой системы, когда один судья, выносящий решение, понятия не имеет о противоположном ему решении другого судьи и когда в законе находится столько лазеек, протиснуться сквозь которые может и богач, и полный верблюд. Разумеется, не обходится здесь и без гласной или негласной помощи агрессорам со стороны префектов и мэров, прокуроров и ментов, имеющих с этого свою долю. Безусловно, подобные захваты невозможны без крыши в верхах, в промышленных кланах и мафиозных структурах. И нет смысла спорить с утверждением, что всему этому попустительствует вся сегодняшняя российская власть под руководством Путина, при которой разрушение производства и беспредел закона осуществляются ускоренными темпами.