Газета Завтра 45 (1197 2016)

Первая литературная синусоида Проханова берёт начало в дебютных книгах "Иду в путь мой" и "Желтеет трава", продолжается в серии технократических романов и завершается романами о Перестройке. Последним мощным сердечным ударом этой синусоиды становится роман "Надпись". Роман — этапный, узловой, оказавшийся одновременно собирающей и рассеивающей линзой. Сквозь неё прошли лучи, выпущенные писателем из предыдущих книг: моление о природе, о семье, о Родине, о слове, изображение, созидание и одухотворение техносферы, предчувствие крушения мегамашины — государства. Всё это в "Надписи" усилилось, стало ещё ярче. Лучи прошли сквозь линзу, рассеялись новым светом, новыми темами и откровениями для следующих романов, где возникнут страшные и пленительные образы войны, непримиримая борьба государственных идеологий. Все это приходит из первых прохановских боёв на Даманском, из операции на Жаланашколе, впервые описанных именно в "Надписи", начинает синусоиду книг о вой­не.

В "Надписи", опубликованной в начале двухтысячных годов, повествуется о событиях конца шестидесятых. Автор, уже пережив и описав войну в Афганистане, Чернобыльскую аварию и "катастройку", оплакав "свернувшуюся в свиток" империю, услышав "чеченский блюз", возвращается в прошлое. Проханов пытается отмотать время назад, чтобы показать на расстоянии подрывную точку, точку распада, за которой был повержен красный исполин. Теперь стало ясно, как, какими усилиями можно было предотвратить трагедию. Какими соками можно было напоить обессилившее тело страны, какими энергиями напитать разрядившийся аккумулятор империи. Но если время необратимо, то пусть этот опыт, это прозрение воспримут те, кто сегодня созидает новую империю, кому предстоит вновь обходить подрывные точки и преодолевать пропасти.

В центре романа любимый прохановский герой — писатель. Этот тип героя в начале творческого пути Проханова стал практически абсолютным воплощением автора, повёл за собой первые две книги прозы, скрепил их с первым технократическим романом "Кочующая роза". Этот герой, вновь молодой и энергичный, появится и в поздних романах "Пепел" и "Убийство городов", соединит раннее и позднее творчество писателя. Герой-писатель всегда неразрывно сплетает литературу и действительность, творит книгу в книге, идёт к горизонту книги дорогой книги.

В "Надписи" писатель Коробейников по-прежнему автобиографичен. Но автор уже облекает его в художественные одежды, примеряет на него различные маски. Здесь уже нет, как в первой книге, прямого переливания авторского опыта в героя. Опыт теперь воплощается в самых разных персонажах — положительных и отрицательных, непреклонных и вероломных, одушевлённых и неодушевлённых.

Высшей степенью авторского перевоплощения в "Надписи" становится повествование от образов техносферы: "я — мост", "я — комбайн", "я — авианосец", "я — ракета", "я — бомба". Эти образы — предельное одухотворение машины: у каждого из них своё имя, свой голос, своя интонация, своя частота сердцебиения. Они рождаются и умирают, страдают, болеют и грезят. Они соединили металл с хлебом, водой и небесами.

Именно с образов техносферы Коробейников начинает свою будущую книгу. Он копит для неё опыт, добывает его порой на грани жизни и смерти, вглядываясь в адские кратеры и пренебесную лазурь. Коробейников боится собственной книги, страшится, что она опередит действительность, что вымысел воплотится, что слово боли и страдания, застывшее на бумаге, накличет беду в реальности.

Но всё же главный герой продолжает собирать драгоценные зёрна опыта в надежде, что однажды принесёт их на ладони Царю Небесному, и Тот не сдует их в небытие, а сложит в Свою Божественную сокровищницу: "Ты послал меня в этот мир, дал мне разум, сердце, свободу воли, наградил талантом, чтобы я прошёл по кругам моей жизни, добывая в ней драгоценный опыт, — малые зёрна, с которыми вернусь к Тебе… Господи, дай мне в жизни живое зерно смысла".

Коробейников ищет свой путь, он уже не просто певец русской природы и старины. Его влекут иные сферы, иные гулы, в которых слышны вихри истории, удары меча, поступь парада Победы. Коробейников готов стать "певцом во стане русских воинов". Стать скрепляющим механизмом в мегамашине: "Я певец государства, художник мощи и силы, жрец сокровенной религии. Описываю мегамашину, её невиданную красоту и величие, её непомерную пластику, потаённое, скрытое от глаз совершенство. Силой полученного от Бога таланта мне дано описать её грубые валы и колеса, громадные рычаги и канаты, драгоценные электронные клеммы, стожильные жгуты волноводов, тончайшие мембраны и плёнки, драгоценные кристаллы и стёкла. Её вершина с чашами и зеркалами антенн блуждает в открытом космосе, чертит земные орбиты, ловит свет голубой звезды. Её корни окунаются в магму, сосут подземные соки, черпают металлы и руды. Её тонкие щупальца, чуткие световоды проникают в сознание людей, неустанно сосут прану человеческих жизней, питаются мыслями и мечтами людей, их любовью и ненавистью".