Газета Завтра 45 (1197 2016)

В этой связи мне вспоминается советский опыт. "Не пора ли, друзья мои, нам замахнуться на Вильяма, понимаете ли, нашего Шекспира?" И что характерно — замахивались. Никому не приходило в голову считать, что Вильям наш Шекспир окажется чужд страховому агенту Юрию Деточкину и следователю Максиму Подберёзовикову. Почему-то считалось, что Шекспир или, допустим, Бернард Шоу с Фридрихом Шиллером доступны, понятны советскому человеку. А чего бы проще — объявить все эти побасенки о принцах датских тюдоровской архаикой, скучной и требующей дополнительных пояснений. Подобные идеи пытались проталкивать в первые постреволюционные годы, однако всё равно победил "Гамлет". Безусловно, в Советском Союзе всё и вся должно было обслуживать идеологию. Так, драматург Александр Островский предоставлял "искромётный простонародный юмор" и "гневную сатиру на купцов-самодуров"; барин-гуманитарий Иван Тургенев значился "певцом русской природы и русской деревни"; Иван Гончаров служил "обличителем обломовщины", а Николай Гоголь — "острым критиком николаевского правления". Вместе с тем, навешивая на Гоголя бирку "обличителя", советский агитпроп не пытался ужать, урезать, замазать, объявить сложным и устаревшим. Более того, литературоведы полагали, что у каждой возрастной категории — своё понимание высокой классики. В 16 лет интересен сюжет, в 40 — философия и скрытые смыслы. Но отменять "Войну и мир" только потому, что старшекласснику, возможно, не вполне понятны искания Пьера Безухова… Пока — не близки. И он к ним вернётся в 30, в 40 лет, если хотя бы прочтёт сие в 16.

Девочки из пролетарских фамилий писали сочинение на тему "Духовная эволюция образа Наташи Ростовой", и ни одна из них не отложила ручку по причине того, что "нам — хулиганкам из Новогиреева, слушающим "Модерн Токинг", совершенно невнятны терзания графской дщери, хотя бы потому, что мы на своём первом балу — то бишь дискотеке в ДК "Прожектор" — подрались с дамами из Люберец, и нас разнимала милиция". Подайте нам современных молодёжных авторов, пишущих про искромётные драки и наш "Модерн Токинг"! Мы не обязаны разбирать французскую вязь Анны Павловны Шерер — пусть даже и в переводе. Нам чужды панталоны "цвета бедра испуганной нимфы", потому что мы понятия не имеем, кто такая нимфа и кто её напугал. У нас тут в моде цвет взбесившейся фуксии из последнего номера "Бурды".

Как представляли в советском искусстве шалопая — троечника, типового дворового мальчика? Он лежит на крыше или же сидит на голубятне с томиком Фенимора Купера и мечтает стать индейцем. Или прогуливает школу, изобретая какой-нибудь перпетуум-мобиле. Он — вечный д`Артаньян и Айвенго, космонавт и путешественник, изобретатель и вождь племени. В детской фантастической повести Радия Погодина "Шаг с крыши" школьник Витька Парамонов сетует на то, что слишком поздно родился. Не время для красивых подвигов! "А если бы совсем раньше родился, я с д"Артаньяном бы… Я бы, может, сам д"Артаньяном сделался. Шпага в одной руке, пистолет однозарядный в другой, на голове шляпа с пером. Кони подо мной падают, а я вперёд скачу. Ура!" Замечу, что по сюжету Витька — забубённый троечник, середнячок, да ещё и сын простого рабочего с Кировского завода. Так сказать, "академиев не кончали".

Публицисты, психологи и директора школ печально кивают: "Увы, так. В современном обществе преобладает клиповое мышление, какового не было ещё в 1980-1990-х годах, посему усваивать "Войну и мир", а тем паче — "Преступление и наказание" наш интерактивный гаджетоноситель не в состоянии. Ему бы попроще и покороче". Он увязает в словесах и мыслях, он воспринимает только действия, для него даже Рекс Стаут представляется уныло-заумным, а Валентин Пикуль — перегруженным. Недаром в Живом Журнале — крупнейшей русскоязычной блогосфере — существует устойчивый вариант негативного комментария: "Слишком много букв". Люди всё больше интересуются "просто картинками" и с удовольствием обсуждают короткие житейские истории. И взрослые, и дети предпочитают динамичный, укороченный формат. Не выносят описаний костюмов, природы, физиономических особенностей и так далее. С трудом заучивают длинные стихи, а заучив, быстро забывают. Всё так. Однако же клиповое мышление — не самая главная пагуба.