Газета Завтра 477 (2 2003)

Трагизм ситуации в том, что именно сегодня, когда русское жизненное пространство сжимается, как шагреневая кожа, когда Россия как никогда остро нуждается в героях, в русских самураях, такие парни, как Серега и Максим, сидят в тюрьме.

Абель

Из интервью Сергея СоловьЯ и Максима Журкина газете "Волжский комсомолец сегодня".

"БОЛЬНЫЕ" … Когда мы шли на разговор с Максимом и Сергеем и составляли для них вопросы, мы с трудом сдерживали свои чувства: нам предстояла встреча с ровесниками, два года изолированными от реальности. Мы не ставили перед собой цель рассказывать историю партии, не собирались говорить о них ни плохо, ни хорошо, мы просто хотели их понять. Что движет ими и другими молодыми людьми, сторонниками НБП, состоящей сплошь из провинциальных мальчиков, которых Лимонов сколотил вокруг себя? Где во всей этой системе координат находятся парни, ходившие вместе с нами по одним университетским коридорам? Переступая порог следственного изолятора, мы говорили себе: ну не больные же они, и ещё могут вернуться к мирной жизни.

Следуя узкими коридорами, мы узнали, что у каждого, кто находится в этом изоляторе, есть спальное место (во многих отечественных тюрьмах их не хватает, и зэки спят по очереди), и что на полторы тысячи человек здесь сто ВИЧ-инфицированных.

Николай Петрович Корунов, заместитель начальника по тылу, угостил нас свежим чаем, вежливо поинтересовался нашими планами на интервью и рассказал о том, что в СИЗО много молодых, попавших сюда за дерзкие преступления. Но тех двоих, которые интересуют нас, здесь просто называют "больными" на голову.

ЖУРКИН Два года назад Максим Журкин окончил исторический факультет Самарского педагогического университета и получил диплом учителя истории. Но детей в школе он не учит. В свои двадцать пять Максим в армию сходить не успел, наркотики не пробовал, верит в Бога. И полностью осознаёт ответственность за то, что сделал.

Во время нашего разговора он снисходительно улыбался. На вопрос о том, каким образом он стал разделять взгляды Лимонова, он ответил, что много читал, был увлечён радикальными освободительными движениями. В 2000 году защитил диплом по "чёрному переделу". Он искал ему аналогию в настоящем времени. И парню показалось, что нашёл.

— Аналогию конкретно чему?

— Мне ближе движение эсеров, социалистов-революционеров.

— И вы считаете, что идеология НБП схожа с их идеологией?

— Да. Идеология эсеров — русская по своей природе; она так и не смогла реализоваться здесь, в отличие от западного марксизма большевиков. А так как марксизм принёс много жертв, хотелось бы эту историческую ошибку исправить. Хочу, чтобы восторжествовала историческая справедливость и в отношении таких людей как Борис Савинков.

— Всё так серьёзно, и в то же время то, что произошло у вас в Риге — это больше похоже на фарс. А чего вы хотели добиться, когда планировали эту акцию с башней?

— Почему фарс? Цель была благородная: защитить русскоязычное население, которое в Латвии притесняют. И освободить ветеранов ВОВ.

— Это помогло?

— В момент нашей акции под арестом находились двое, сейчас нет ни одного.

— Но разве это справедливо, что двое ветеранов, может быть, благодаря вашей акции вышли из тюрьмы, но их место заняли трое молодых?

— Не знаю, но, так или иначе, цель, которая была поставлена, достигнута. Хорошо, что они вышли, потому что одному было за 80 лет, он мог вообще оттуда не выйти, а я как человек, просидевший в тюрьме уже два года, знаю, как тоскливо здесь.

— Всё, что вы сделали тогда, вы планировали именно таким образом?

— В подготовке акции принимало участие очень много людей — и местных, и российских граждан, но не всем удалось дойти до той башни. Кого-то задержала местная полиция, некоторых остановили ещё в поезде.

— Вы рисковали своей жизнью?

— Конечно. Потом, уже в суде, мы узнали, что на крыше были расставлены снайперы.

— То, что потом ваши действия переквалифицировали с "террора" на "хулиганство", это справедливо?

— Да. Потому что совершать террористический акт мы не собирались.

— Но с тем, что вы совершили хулиганство, вы согласны?

— Я защищал интересы русскоязычного населения. Как это можно классифицировать с точки зрения юридических статей, это не моё дело.

— Но если не хулиганом, может быть, вы считаете себя политическим?

— Я не люблю себя называть политическим преступником, потому что я сижу с обычными заключёнными, ничем от них не отличаюсь.

— Говорят, нацболы на рынках избивают "чёрных"…

— Мы не имеем ничего общего с примитивным национализмом и расизмом. Наша главная идея — воссоздание империи, которой когда-то была Россия. Сейчас она развалилась на куски. Это можно снова восстановить. Не на уровне войны государств, а другим путём — проникновением изнутри. Для этого и нужна партия.

— А многочисленна ли ваша партия в России?

— Смотря с чем сравнивать.

— Сравните с коммунистами.

— Конечно, меньше.

— Как вы соотносите малочисленность вашей партии с глобальностью задач?