Газета Завтра 48 (1253 2017)

Правящая прослойка из-за своих же интриг начала стремительно распадаться, породив полный распад государственности. Перед Россией вставала новая реальность, которую раньше никто не замечал. Эта реальность была настолько колоссальна и чужда, что повергла в шок всех думающих людей.

Впервые царская Россия столкнулась с этой грозной реальностью в рамках обсуждения тех мер, которые получили название "столыпинская реформа". До этого долго и очень внимательно присматривались — кого же мы собираемся реформировать? Что это за "невиданная" основная часть населения — "крестьянство"?! Что оно из себя представляет, чем оно живет? Этот вопрос был поставлен в недрах царской бюрократии, которая после кропотливого и весьма высокоинтеллектуального изучения этого великого русского сословия выдала главный посыл — столыпинскую реформу в крестьянской среде проводить нельзя. Выяснили, что крестьяне представляют жизнь совершенно иначе, их понятие о жизни полностью противоречит имперскому гражданскому законодательству, которое было основано на римском праве, где частная собственность была корнем всего.

Как считал русский крестьянин, собственность (актив, который приносит прибыль) — не может быть приобретена за деньги. Собственность может быть приобретена, если в неё вложен труд. Например, если старший сын не участвовал и не вкладывал труд в участок земли, не способствовал приращению продукта, то он не имеет права его наследовать. По мнению русского крестьянина невозможно купить что-то за деньги, стать хозяином за богатство. Именно поэтому всех собственников заводов и фабрик крестьяне считали не собственниками, а дармоедами. Если ты купил актив за деньги, то ты становишься хозяином по имперскому гражданскому уложению, но в глазах народа ты не хозяин, а тот, кого и прибить — не грех, потому что ты поступаешь не по-божески.

Столыпин стремился ввести понятие частной собственности. Ему говорили — если мы резко внедрим частную собственность в народ, это затронет 1/10 часть населения, остальных мы только озлобим. Целые тома законодательства, основанные на кодификации обычаев русского крестьянства, учили, что в качестве переходного этапа нужна семейно-трудовая собственность. Если пойти по пути резкого внедрения частника — это закончится плохо. Все знали — волостной низовой суд работал с точки зрения того, что собственность создается трудом, а не покупкой. Это пытались сохранить царские бюрократы, которых Столыпин не слушал.