Газета Завтра 490 (15 2003)

Учебник "Snapshot", собственно, и есть "реальный язык в реальном мире". Этот мир не лишен приятных мгновений. "Келли думала, что видит сон, когда открыла пакет криспсов… Я открыла пакет и увидела маленький голубой конвертик. Сначала я подумала, что это купон на бесплатный пакет криспсов. Но потом я заглянула внутрь засаленного конвертика и увидела отпечатанную записку: "Поздравляем!!! Криспс-премия в 1 тысячу фунтов стерлингов — твоя!"

Чтобы в реальном мире добиться реального успеха, не надо быть белой вороной. Сандра Баллок жила в Германии. Она была примерной девочкой: делала школьные уроки, одевалась в классическом стиле, занималась в драматической студии. Но вот семья переехала в Америку. "Сандра пошла в школу и обнаружила, что ей трудно подружиться со сверстниками. Они не любили ее, потому что она была умной (intelligent) и была из другой страны. Поэтому она решила стать, как все. Она не делала домашних заданий. Она перестала посещать драматическую студию. Она купила такую же, как у других учеников, одежду. И внезапно у нее появилось много друзей". С Сандрой все хорошо теперь: она снимается в кино и получает "более чем 10 миллионов долларов США за фильм".

Какие еще реалии жизни показаны в учебнике? Например, из урока в урок тянется сериал о "Body Work", скучный невероятно, преподано немного истории, рассказано немного о "The Beatles", приведена история о девочке, пострадавшей от войны в Боснии и уехавшей в Дублин.

В современных школьных учебниках международного английского наречия почти не упоминаются достопримечательности Лондона, английские традиции, не ведут светский разговор о погоде за вечерним чаем, не предлагают для прочтения хотя бы адаптированные тексты английских классиков, и взрослые путают Ирак с Ираном, а дети затрудняются ответить на вопрос, что такое лимерик. Что же, это печально, зато понятно, какие железные человеки нужны новым хозяевам жизни.

"В самом деле, если вы даете пятерым еху корму, которого хватило бы для пятидесяти, то они, вместо того, чтобы спокойно приступить к еде, затевают драку, и каждый старается захватить все для себя… между ними завязываются целые сражения… они наносят когтями страшные раны друг другу" (Свифт, "Путешествия Гулливера").

ПОДЛИННЫЙ ГОЙЯ

Андрей Фефелов

15 апреля 2003 0

16(491)

Date: 15-04-2003

Author: Андрей Фефелов

ПОДЛИННЫЙ ГОЙЯ

Скорбный наш друг Франсиско Гойя в Москве. В катакомбах Музея археологии на Манежной представлена практически вся графика гениального испанца: его знаменитые "Caprichos" ("Выдумки"), а также серии "Ужасы войны", "Бой быков" и сумеречные "Странности" (всего 222 работы).

Экспозиция уникальна. Старинные офорты открывают новое измерение в восприятии графических работ Гойи. Тончайшая игра холодной иглы, живые пятна акватинты — это Гойя, не огрубленный скверной полиграфией. Подлинный в своей мучительной страстности. Исполненный, как всегда, диких и мрачных фантазий. (Комплект оттисков "Caprichos" принадлежал самому художнику).

Великолепный портретист, создатель церковных фресок, автор десятков живописных полотен, посвященных испанской народной жизни, Франсиско Гойя именно благодаря своей графики прорвался в некое новое, странное и вневременное измерение. Золотые заветы Рембрандта и Веласкеса, определившие путь Гойи как художника, были переплавлены, искажены, взорваны. Странная смесь идейного реализма и мистицизма явлена в офортах Гойи, которые смотрятся актуально и современно спустя двести лет после их создания.

Серия "Ужасы войны", посвященная страданиям оккупированной французами Испании, калькой ложится на образы нашего времени (вероятно, этот момент тонко просчитали германские хозяева коллекции).

Идущий по острию клинка, Гойя — пример нынешним русским художникам. Прятаться за ширмами разнообразных традиций, убегать от жизни на уютные заимки и "чистые" территории — путь забвения и бесплодия. Судьба Гойи овеяна ветрами бытия. Его творчество — результат глубочайшего внимания и интереса к действительности. Война и власть, разочарование и прозрение, патриотизм и любовь к женщине, бегство и творчество — все это жило, кипело, плавилось в душе художника. Выплескивалось на медные доски, впечатывалось в вечность.