Газета Завтра 507 (32 2003)

Но не всё так уж безысходно, если исходить из предположения, что Создатель сотворил Вселенную не ради одной нашей земли. Что с её присоединением к идеальному Царству кончится лишь земная история, но не Божественная, которая была, есть и будет. Что в Истории бесконечное количество форм жизни и миров, в том числе и неорганизованных, падших, лежащих во зле... Тогда для преображения тамошних хаоса и тьмы снова потребуются не только верные "воины Света", но и альтернатива им, без которой немыслима Свобода. То есть и князь тьмы со своим воинством (для искушений-испытаний), и смерть (для ограничения зла), и ад, и души "не оправдавших доверия" — (рабы зла с шансом исправиться в новых мирах). Своего рода реинкарнация. Что если "огненное озеро во тьме внешней" — нечто вроде компьютерной "корзины", где ждут своего часа до поры до времени невостребованные, но необходимые Творцу "файлы"? Ведь творчество, как и Любовь — сама суть Создателя совершенного Царства, поэтому стремится Он к его бесконечному расширению, преодолению хаоса и зла "тьмы внешней". К бесконечности качественной, в отличие от "дурной количественной" бесконечности космоса. В которой материя, пространство и "историческое время" сотворены лишь как инструменты для Божественного творчества, подобно холсту, кистям и краскам.

Однако в таком случае Творцу необходим и перманентный выход из собственной самодостаточности, из "идеально-блаженной полноты бытия" во "тьму внешнюю". Необходим Крест, без которого невозможно ВОПЛОТИТЬ совершенный замысел, материализовав его во внешнем , "лежащим во зле" мире. Оптимистическая трагедия — такова судьба каждого жизнеутверждающего проекта, начиная с жертвы Отца Небесного, пославшего "нашего ради спасения" на крестные муки добровольца-Сына, Который есть путь, истина и жизнь. И в этом завещанном нам подвиге творческого самоотречения, в спасительном Кресте — вечное и мучительное блаженство самого Бога, спасающего своё творение. Его "Свершилось!". Путь в Царство, как и возвращение в него — лишь через Крест. Но "Иго Моё благо, а бремя Моё легко".

Во тьме ада

Юрий Кузнецов

12 августа 2003 0

С известным русским поэтом беседует Владимир Бондаренко

Юрий Кузнецов шествует по аду, сопровождаемый Христом... Какова мощь этого поэтического замысла? Да и не только поэтического — исторического, мыслительного, социального и даже политического? Его поэма "Сошествие в Ад" чётко делится на три части. Первая и третья — это подобие некоего апокрифа о встрече поэта с Христом, пример понимания поэтом христианских истин и его постижения веры православной, хотя и здесь, особенно в концовке поэмы чувствуется эсхатологическое ощущение поэтом надвигающегося конца света. Погружение кита в бездну — это, скорее всего, погружение нашей грешной земли , всего человечества в небытие. Поэт как бы предчувствует всеобщий, приближающийся, ускоряемый нашими же общими грехами, ад. " Что там трещит? Гром ли в небе? Кузнечик ли в поле? Это трещала развязка поэмы, не боле. — Кит погружается! — молвил Христос. — Свят, свят, свят! — молвили ангелы, — ад погружается в Ад! " 

Вторая, срединная часть поэмы, основная её часть, само шествие по аду в сопровождении Христа — это ещё и пересмотр поэтом всей мировой и русской истории. Его оценка исторических событий, мировых идеологий, деяний и наших живых современников, и дальних предков, и литературных и мифологических героев античности, средневековья, вплоть до наших дней. Оценка как бы с былинной, фольклорной, православной точки зрения. Но всё-таки оценка автора. А значит — самого Юрия Кузнецова. Огромнейшая ответственность поэта, равная мощи самого замысла поэмы. Не так-то просто отправить в ад и Храм Иисуса Спасителя, и всю Чечню целиком, и дюжину русских и мировых классиков, от Шекспира и Данте до Тютчева, Гоголя и Булгакова. Подбор мировых персонажей не случаен и глубоко продуман, это люди, так или иначе определявшие или менявшие ход русской и мировой истории, от Сталина до Ивана Грозного, от Эразма Роттердамского до Норберта Винера. Есть Сизиф и Фауст. Есть даже выпавшая не вовремя из рук трубка Тараса Бульбы... Конечно же, в аду и Ельцин с Чубайсом, и сорок два подписанта расстрельного черного письма в "Известиях" в октябре 1993 года... 

Ад — это западня, но поэт даёт возможность выбраться и из подобной зловещей западни. Грешника могут и отмолить живущие на земле. Может забрать с собой в рай Христос. Как в картине "Страшный суд" Ганса Мемлинга, чаша весов у каждого грешника своя. Что перевесит, добро или зло — определяется иногда ходом самой истории.

Встретили Сталина. Он поглядел на меня,

Словно совиная ночь среди белого дня.

Молча окстился когда-то державной рукою,