Газета Завтра 52 (1049 2013)

В комплект входит три альбома весны 1989 года, и самый первый - "На советской скорости". Пожалуй, это наиболее саркастически-соц-артовский диск. Дальше всё будет куда суровее, а последние альбомы "Коммунизма" просто трагичны. И спустя всего несколько лет Летов обратится к некоторым номерам и образам "Коммунизма" уже в варианте "новой серьёзности". Всё-таки глубинный посыл проекта был изначально далёк от пародийности. Конечно, буйно-восхитительная версия знаменитой композиции Гершона Кингсли "Popcorn" бодрит, а "марш бригад коммунистического труда" под Оркестр Франсиса Гойи вызывает добрую улыбку. Однако на альбоме "Коммунизм" фактически фиксируют торможение цивилизации, не случайно пластинка первоначально называлась "Смутные времена".

Материал альбомов выдающимся образом разнообразен. Панк, нойз, гараж, одновременно эстрада, КСП, фольклор и Шостакович. "When the music"s over" и вокализ "Я возвращаюсь домой" в исполнении Ободзинского - тот самый, что в версии Хиля спустя десятилетия громыхнёт как "Mr. Trololo". "Уединённое" Розанова соседствует с Такубоку, рядом - речи руководителей и пьеса Горького, частушки и авторские хэппенинги. Но все эти коллажи и наложения не производят впечатления баловства - наоборот, налицо серьёзная и содержательная работа.

Из альбомов "Народоведение" - пожалуй, самый разнообразный по звуку ("это один из наиболее цельных и глубоких наших альбомов. Что хотели - то и сказали", - Летов), "Чудо-музыка" - самый объёмный по числу треков с большим числом "невообразимых технических хитростей", а "Родина слышит" - если так можно выразиться, лиричный.

Парадокс, что четверть века спустя альбомы "Коммунизма" не воспринимаются в привязке ко времени. Атака на действительность, предпринятая музыкантами, оказалась фундаментальнее конкретной социального-политической истории. "Коммунизм", по сути, создал свой мир - странный, многомерный, безумный, сновидный. Сложно сказать сакраментальное "добро пожаловать", но кто не рискует, тот не пьёт шампанского из погребов искусства.

"невозможно выразить абсурдность, кошмарность и игривость (неизменно сопровождающую первые два компонента) окружающей нас действительности ни одному художнику (даже такому, как, допустим, Достоевский) адекватней, баще и пуще, чем сама реальность - ее объекты и проявления (произведения народной и официальной культур, конкретная музыка и т.п.). В результате подобных выкладок возникла группа "Коммунизм"

Дни жатвы

Анастасия Белокурова

26 декабря 2013 1

Политика Культура Общество

"Колоски" (Польша, Россия, Нидерланды, режиссёр - Владислав Пасиковский, в ролях: Мацей Штур, Ирениуш Чоп, Збигнев Замаховский, Данута Шафлярска, Ежи Радзивилович, Сюзанна Фиалова, Войцех Зилински, Данута Борсюк, Анджей Масталеж, Анита Поддебняк).

Франтишек Калина (Иренеуш Чоп) едет на побывку в родное село после двадцатилетнего трудового стажа в Америке. По прибытии он обнаруживает загадочные тени в лесу, разлитое в воздухе напряжение и брата Юзека (Мацей Штур), встречающего его у ворот с топором в руке. Дальше - хуже. Население городка отмечено печатью вырождения, местный мент источает холод полярных льдин, а старый священник явно переживает в душе свою личную трагедию. Франтишек понимает, что все в деревне не просто недолюбливают Юзека, но и под предлогом - "за какую команду болеешь?" - не прочь от души отметелить парня. В окна их дома летят камни, на дороге, вдоль личного пшеничного поля, преследует странный автомобиль, и у Франтишека появляется стойкое ощущение, что за всем этим привычным ужасом провинциального быта скрывается кошмар куда более глобального толка. Постепенно он выясняет, что Юзек занят странным "коллекционированием". Парень собирает надгробия старого еврейского кладбища, уничтоженного во время войны, которые немцы использовали для укрепления дорог, а предприимчивые соседи - для обустройства своих усадьб, и перевозит могильные плиты на свое поле. Столь необычное поведение вызывает ненависть у односельчан, которые однозначно причисляют Юзека к "жидовским" прихвостням. Поначалу Франтишек пытается вразумить брата и рассказать ему о том, как он насмотрелся на евреев в Америке, это, мол, такой народ, от которого следует держаться подальше. Но вскоре патологическая любовь Юзека к "неотеческим" гробам увлекает и его самого. Братья начинают копаться в прошлом, к большому неудовольствию односельчан, и вскоре ситуация становится ещё более взрывоопасной.