Газета Завтра 52 (1257 2017)

Вполне достаточно было Владимиру Федосееву за дирижерским пультом театра "Геликон" раскручивать серпантин воспоминаний, играть словно с бриллиантом с бликующими в звуках красками, ("Что наша жизнь? — Игра!")… Как вдруг решетка Летнего сада рассыпалась…. Среди ротонд в тумане сумерек, боскет, каскадов цветников и мраморных изваяний мелькнула в тревожном лунном свете — тень… Несколько потертый сюртук, цилиндр сдвинут на самые брови… бывший студент юридического факультета… Боль Германа, его мучительный поиск "А если тайны нет?" под протяженный, душу выворачивающий сигнал трубы, вдруг претворилась в вопрос: "Тварь ли я дрожащая или право имею?.." Владимир Федосеев снизвёл звучанье "Пиковой дамы" к безднам философских обобщений, вознёс до высот христианского постижения нравственного императива.

Смиренен ход смычка виолончели. Чист и прозрачен мотив кларнетов и фаготов… Герману чудится будто бы он снова присутствует на отпевании старухи… В его истерзанном воображении едва-едва различим мотив "трёх карт", с грохотом рушатся химеры мира… Парит как дымка ладана ектиния, истаивает в похоронном песнопении a capella… "Боже, как я вчера плакал, когда отпевали моего бедного Германа" — из письма Чайковского.

Самоотождествление с композитором, поэтизация его чувств, пронзительность проникновения в мироощущения притягивает как магнит, выливаются в то не поддающееся выражению словом, что публика ждет от маэстро Федосеева и — требует.

Кульминация

"Там теснота, волненье, жар,

Музыки грохот, свеч блистанье…"

Колонный зал Дома Союзов, 20 декабря. Дву­светный замок из слоновой кости в приглушенном мерцанье хрустальных, в три яруса, люстр, алом бархате кресел. "Юбилейный концерт" Владимира Федосеева как кульминация торжеств.

Маэстро выходит на сцену, идет, чуть запрокинув голову, среди сверкающих в лучах софитов пюпитров, к дирижерскому подиуму, "овациями стоя" взрывается публика. "Время, вперёд!" — эмблема Большого симфонического оркестра, сюита-символ авангардной динамики СССР декларирует принципы симфонизма оркестра, открывает "звездную" страницу жизни Владимира Федосеева, страницу со-творчества и дружбы с Георгием Свиридовым, великим композитором ХХ века, духовидцем. Стремительный темп сюиты срывается в ажурный воздушный вздох Густава Малера по своей возлюбленной, пленительное piano Адажиетто из Симфонии № 5.