Газета Завтра 602 (23 2005)

Если взять черепаху как символ мироздания, то всё, что находится под брюшком черепахи, это всё уровень "покемонов", уровень глупых белых, со всей этой жалостью к себе и стяжанием. А всё, что находится вне, уровень индейца, уровень духа. Коренное отличие глупого белого и индейца в том, что когда глупого белого что-нибудь убивает на уровне страсти, он себе благополучно гниёт в земле. А что делает индеец? Индеец танцует на своей могиле навстречу восходящему солнцу. И чем индеец больше свой дух развивает, тем к нему солнце становится ближе. Когда индеец достигает своей стопроцентной реализации, солнце перемещается ему прямо в сердце, то есть он с ним становится единым. Ибо даже любой самый жёсткий покемоняра имеет в себе семя индейца.

Харьков был "кузницей кадров", там можно получить мощный заряд, но реализовать его невозможно. Моя бабуля яблоки или груши срывает чуть-чуть недоспелыми, чтобы они полежали в темноте и дошли. С помидорами то же самое — чтобы они дошли, их срывают зеленоватыми. Иначе происходит загнивание прямо на самом кусте. То же с Харьковом: если ты вовремя не сойдёшь с этой орбиты, не перейдёшь на более высокий уровень, тогда как раз начинаешь гнить. Я знаю человека, песни которого поёт сейчас Чиж, — его зовут Сергей Кочерга, и он спился. Хотя понимаю, что спиваться благополучно можно и в Ленинграде… Но здесь всё-таки есть какое-то поле.

Владимир Беляев, член СП Петербурга и Ленинградской обл., участник движения "Послушайте".

Молодая Гвардия по вокзалам шкерится —

Просит грош на хлебушек, тянет кошельки

Что, не узнаёте их? Или вам не верится —

Это ведь будённовцев стройные полки.

Я считаю себя социальным поэтом — моё искусство направлено на то, чтобы люди подняли глаза. Если смотрят вниз, видят грязь, если поднимут глаза наверх, то увидят небо. Не нужно смотреть в грязь. В наше время общество деморализовано и оторвано от того уровня культуры, который был в Советском Союзе.

Моя задача как автора (может быть, это неприятно для слушателей) — донести боль. Как общество воспринимает, что в год 60-летия Победы её ветеранов просто ОПУСКАЮТ на глазах у всей страны? Это люди, которым мы, молодое поколение, обязаны всем. Вот об этом я хочу рассказать в своей социальной поэзии, или о беспризорниках, которых в стране сейчас пять миллионов.

Даже умные люди в данный момент подвержены ограниченности, потому что жизнь, общество, атмосфера загоняют их в эти рамки. В каждом человеке есть начала гармонии, другое дело — воспитают ли её в нём? Изначально, когда человек рождается, безразличных нет. Безразличными люди могут становиться. Степень безразличности можно сдавить буквально до крайности, всегда есть выход, маленький зазорчик внутри для поэзии остаётся у любого!

Любовь Лебедева, самая молодая из моих собеседников, поэтическое движение "Послушайте".

И самое ужасное, что я, как бандерлог под шипение,

Впадаю в транс и урчу, когда гладят по шерстке, примериваясь.

Но внутренний счетчик, как у бдительного таксиста, отстукивает пеню:

Оставшиеся минуты жизни моей Римской империи.

В Питере человек предпочитает приехать домой, поесть и лечь спать. И у меня бывают приступы лени, когда мне хочется поехать домой и лечь. Хочется покоя, но после недельки-двух отдыха я возвращаюсь в тусовку, потому что в ней нуждаюсь. А что касается бывших моих одноклассников, однокурсников, если это девушки, они "обабливаются", если мужчины, то они матереют. Происходит процесс деградации личности, и как раз в моём возрасте, в 19 лет. Куча людей в метро читают Донцову, у людей очень низкий культурный уровень, есть отдельные индивиды, но это исключения из правила. Я хочу быть лучше, хочу быть пассионарием.

Была сказочка про двух лягушек, которые попали в кувшин с молоком, люди делятся на этих двух лягушек — одни месят молоко, другие нет. Молоком является жизнь, потому что в любом случае эти две лягушки должны умереть, просто кто-то хочет прожить ярко и чтобы было, что вспомнить, а кто-то всё равно понимает, что смерть неотвратима и незачем рыпаться. Кому-то что-то хочется изменить, включить своё имя в анналы истории, найти собственную любовь, помочь человечеству. Я отношусь к тем лягушкам, которые бултыхаются в этом молоке. Это не стремление к славе, просто хочется самовыражаться и быть понятой. Я хочу, чтобы у меня была пара-тройка постоянных читателей, для которых я бы писала.