Газета Завтра 603 (24 2005)

В этой связи невольно напрашивается вопрос: а что было бы, если бы кто-нибудь осмелился написать подобный "роман", скажем, о пророке Мухаммаде? Для точного и безошибочного ответа на этот вопрос вполне достаточно лишь вспомнить о многотысячных протестах и демонстрациях после публикации "Сатанинских стихов" Салмана Рушди, вызвавших грозную фетву аятоллы Хомейни, или же о бурной реакции всего исламского мира на недавнее осквернение Корана американскими тюремщиками в Гуантанамо. А непристойные инсинуации заокеанского мистера Брауна ведь направлены даже не против религиозного пророка, а против того, кого сотни миллионов людей на нашей планете почитают самим Богом!

Еще апостол Павел предупреждал, что самая большая угроза христианству исходит от тех верующих, которые "ни холодные, ни горячие", а "теплокровные". Очень похоже на то, что нам выпала участь жить именно во времена теплокровных христиан. По крайней мере, они явно преобладают в сегодняшнем мире. И с этим, пожалуй, никто не будет спорить.

В оккультистских кругах давно бытует представление о том, что христианская эра завершится где-то между 2007 и 2020 годами. Если судить по тому, что мы ныне наблюдаем вокруг себя, — нравится кому-то или нет, но очень может быть, что эти господа окажутся правы. И куда больше разных там "темных сил" виноваты в этом, будут, прежде всего, сами христиане, проявляющие поразительную терпимость и безразличие, недопустимые тогда, когда речь идет о фундаментальных основах веры.

ДУША НЕИЗЪЯСНИМАЯ

ДУША НЕИЗЪЯСНИМАЯ

Владимир Личутин

Владимир Личутин

ДУША НЕИЗЪЯСНИМАЯ

Мне кажетсЯ, православную икону постепенно перетягивают в мир художественной красоты, искусства (искус, блазнь), отсюда охладелый, прощупывающий конкретный взляд, когда душа невольно охладевает. Как же относились к иконе в старину?

…Икона пуще высокой ограды боронит от беса вашу душу. И потому перед входом в каждую холопскую избенку, крытую дерном или берестою, над дверью в брусяные хоромы и белокаменные палаты, над крепостными вратами и перед царским Красным крыльцом, у входа в питейный двор и охотничий лабаз в суземке, на тябле в бревенчатой скрытне и путевой часовенке, над всяким спальным местом в дому и над прилавками торгового ряда, в богадельне и городской мыльне, на стенах тысячей тысяч церквей и над усыпальницами государей, на речной насаде, поднимающейся вверх по реке на тягловой лямке, и в соляной варнице, в тюремном дворе и рыбацком становье, в разбойном таборе и на казацком майдане, в писчей избушке у лобного места на Болоте и в печурах подземных скудельниц — везде негасимо и кротко взирает на вас с любовию желанный лик…

Цка, доска, икона, образ, лик…

Из одного дерева лопата и икона, но…

Икона встречает и провожает на всем крестном пути от края и до края Русской земли; и, идя под свадебным венцом иль в похоронном скорбном платне вслед за гробом, всяк православный невольно замедлит пред каждой иконою, встреченной на пути, сотворит крестное знамение.

Медная икона посадского литья иль липовая досточка усердного изуграфа-постника непременно на груди у всякого солдата, стрельца и ратника под зипуном, кафтаном иль сермягою -она живет под холщевой исподницей на подвздошье, постоянно напоминая о себе, о Господе, о доме родном и родителях, о близкой смерти, что надобно достойно принять; и в каждый день военного похода, найдя тихую минуту и укромное уединение, ставит православный иконку на придорожный камень, иль в чистом поле на пестерек, набитый немудрящим походным скарбом, иль на березовый окомелок и усердно молится Богородительнице и Заступленнице, прося защиты. И с каждым молитвенным словом светлеет и мягчеет душа, отряхаясь, освежаясь от суровой походной накипи.

Издревле лик на русской иконе тончаво-постный и безмятежно-неукорливый, на нем печать вечного блаженства. Лишь у Христа Грозное Око суровый взгляд, повергающий в трепет. Святой угодник пребывает в вечности, его не волнуют земные страсти, он отринул от себя всякую житейскую печаль; угодник наш всевечно жив, как мимолетно жив христовенький, и поселясь в каждой доброрадной, богопоклончивой избе, угодник становится учителем, неуступчивым наставником во всяком добром деле, что целительно отзывается на душе, изгоняет из неё хмару. Вот и Богородица наша Пресветлая — не призрак какой, не воображение художного ума, не нравоучительный урок, хотя бы и благочестивый и возвышенный, но она живая, еще более живая, чем мы сами; и через явление Её прославленных икон в Казани и Смоленске, Тихвине и во многих других городах, селах, погостах и урочищах ощущается её повсеместное присутствие на земле.