Газета Завтра 808 (72 2009)

Но это всё - стратегические, долгосрочные задачи. А есть и тактические, касающиеся исключительно текущего года, периода предвыборной президентской борьбы. Здесь Пайфер предельно циничен. Он, по сути, в открытую призывает Вашингтон повлиять на Киев, чтобы тот обманывал собственное население. Так, в связи с неудобностью темы НАТО в период выборов бывший посол предлагает: "Ежегодная национальная программа (по сотрудничеству с НАТО. - Авт.) может быть наполнена содержанием ПДЧ без названия ПДЧ, которое производит нежелательные трения внутри Украины и в украинско-российских отношениях". То есть речь идет о том, чтобы успокоить украинских избирателей, а уже после выборов 2010 г., по словам Пайфера, администрация США должна добиться поддержки идеи вступления в НАТО среди элиты и более широких слоев населения Украины. Точно так же дипломат рекомендует поступить и по вопросу вывода ЧФ РФ. В связи со "сложным политическим годом" (опять-таки имеются в виду выборы) "Киев мог бы отложить эту тему на год". А затем?

Из его доклада видно, что Вашингтон сегодня рассматривает Украину как полностью подконтрольную себе страну и намерен проводить план внешнего управления в жизнь. Во всяком случае - до тех пор, пока в нужном духе не воспитает "новое поколение украинских политиков", которые будут проамериканскими и антироссийскими уже не на страх, а на совесть.

Анна Серафимова ЖИЛИ-БЫЛИ

Люблю пугать Руфину. Есть грех. Каюсь. Мне есть, что сказать в оправдание, и я скажу.

Нет, я не подлавливаю ее в темной подворотне, не выскакиваю из-за угла, наводя оружие и истошно вопя "кошелек или жизнь"! Я не пускаюсь в рассуждения со ссылкой на анонимные источники о повторении дефолта в продолжение финансового кризиса, что искренне ужасает пенсионеров, имеющих пару сотен на счетах в сберкассе. Нет, ничего уголовного в стиле "Чикого 20-х годов", ничего из области киндерсюрпризов.

В свое оправдание скажу, что страшилки для Р. заключаются в наших беседах, инициируемых ею же. Бывший преподаватель общественных наук, она по сю пору- общественница. Правда, раньше ей за беседы и лекции платили деньги. А сейчас- нет. Но Р. уверена, что еще будет платно востребована. Потому в разговорах-тренингах нуждается.

В этой нужде посильную помощь ей оказываю я, приглашаемая под разными предлогами, чтобы в итоге стать то ли слушательницей (в такие моменты она убеждена, что пребывает в ударе, столь убедительна и безупречна в логических построениях, что мне нечего возразить.) А то в качестве оппонента. Этого Р. не любит, раздражается и восклицает на любые опровергающие ее реплики: "Ну это же бред! Ведь бред же!" При этом источником бреда ею могут объявляться и статистические данные ("Что, я не знаю, кто собирает эту статистику и как ее обрабатывает?") И документальные кадры кинохроники ("Да нагнали статистов, массовку, вот и вся ваша достоверность.") И газетные статьи ("Боже правый! Вы вторую древнейшую в союзники берете?! Я вас поздравляю с такими аргументами!") Одним словом, все, что не совпадает с ее мнением, объявляется бредом и домыслами.

При этом источники своих умозаключений, называемые ею "достоверными данными", она засекретила. Проговорившись лишь однажды на этот счет, когда разговор зашел о богатствах чиновников, в том числе Черномырдина. Р. клеймила клевещущих на Виктора Степановича, приговаривая: "Человек живет на зарплату. Это мне известно из наидостовернейшего источника". От кого же? "От самого Виктора Степановича!" Я, признаюсь, обомлела. Где же он перед вами отчитывался? "Да вот здесь, на этом самом месте, где сидите вы, сидела я, а он сказал: живу на зарплату, шиковать не приходится, но не жалуюсь. Разговор был фактически с глазу на глаз: он был один на экране, а я одна у экрана."

Не пасуя пред такими именами, смею возражать. Улучив момент, когда Р. сама вырулит на тему, я наглым образом пользуюсь случаем, не отказывая себе в удовольствии наблюдать за чувствами страха, паники, сменяющимися на лице собеседницы небогатой гаммой.

Для того чтобы вызвать в Р. ужас, надо просто покритиковать американцев. Или усомниться в правильности их действий где бы то ни было. Просто сказать в ответ на ее слезы по поводу раненого в Ираке янки: а чего, мол, ему там было делать? Сидел бы дома и был бы цел-невредим.

Р. в такие моменты оцепеневает, начинает ловить ртом воздух. Но потом справляется, оглядывается, словно опасаясь, что американцы подселили своего Большого Брата не только к Кремлю, Госдуме, Генштабу, но и каждому из нас, затем громко чеканит: "Что же это вы, Анна, выступаете против демократических преобразований в мире, поддерживаете диктаторские режимы террористов?"

Сознаюсь, что постоянно борюсь с соблазном усилить страх Р., и не только усомниться в святости американцев, а даже ругануть Америку. Но, сознавая негуманность этого акта и возможную трагичность последствий, сдерживаюсь.