Газета Завтра 835 (47 2009)

Начнем с того, что сам автор бесстрашно говорит (суд-то идет!), что эта книга о системе. Ну, конечно, о совокупной системе самого жесткого и сурового изолятора России – ИЗ 99/1. И совершенно понятно желание Ивана Миронова вывернуть наизнанку российскую тюремную систему, а заодно и разоблачить тотально уродливую социально-политическую систему нашего государства. Да, это роман о России, но это не политический роман. Да, мы вместе с автором проходим почти все круги ада "полпотовского режима" тюрем, познаем изощренный садизм "карательных органов" и тюремщиков, и задыхаемся в правоохранительной системе государства, похожей на страшную паутину, в которой, кажется, все обречены на смерть. Все так и не так. Писатель правдив во всем, поэтому здесь нет надуманной армии безвинных страдальцев, как нет и противостоящей им роты оголтелых в своей жестокости "мусоров". Хотя бы потому, что все персонажи романа живые настоящие люди, многие из них в данную минуту продолжают томиться в застенках Кремлевского централа. Их судьбы, их жизнь, их выбор, их борьба гораздо сложнее простой сказочной схемы противостояния добра и зла.

Это роман о людях, которых похоронили живьем. Среди сокамерников и случайных собеседников Ивана были горькие сидельцы-бедолаги "за ворованного гуся" и "непонятно за что". Были мошенники, крупные бизнесмены, наркоторговцы, бездумные убийцы из знаменитых преступных группировок. Были идейные борцы с режимом — наши русские горькие мальчики – отличники, преданные до слепоты солдаты России, с одиннадцатью, шестнадцатью убийствами на совести. О них в романе с любовью, горячими словами сложена поэма, которая не только войдет в историю русской литературы, но и в историю Отечества этих лет.

Знаменитые и безвестные – все поставлены там на особое "общественное положение" заключенных, на одну социальную лестницу полного бесправия. Это притом, что люди эти еще не осуждены, они, по определению, перед законом невиновны. Однако все они поставлены в такие условия, когда встает выбор между двумя задачами – преодолеть жизнь или преодолеть смерть. Те, кто преодолевают жизнь, сильны духом и страстным безверием, они быстро или медленно сводят с ней счеты. Те, кто преодолевают смерть, – молятся, читают, играют в шахматы, отчаянно борются с тоской и унынием; не жалуясь, мирятся с нечеловеческими условиями содержания; занимаются спортом часами, преодолевая боль и слабость; поддерживают и удерживают слабых духом товарищей. Они преодолевают себя, свой естественный страх, превращаясь в настоящих подвижников.

Есть и те, которые вроде бы не знают никакого выбора, они живут растительной жизнью, избегая искреннего общения с сокамерниками, лебезя перед охраной и строча доносы. У них своя цель – не жить, а существовать. Они не любят жизнь, они вообще не знают любви, они просто боятся умереть. По сути, они тоже преодолевают жизнь, только не волей, а отступничеством.

И те, и другие, и третьи свободно владеют особенным языком тюрьмы, так как человеческое языковое подсознание слишком зависимо от внешних условий. С особенным "общественным положением" зэков смиряются, а вот особенные правила поведения даются только тем, кто во что бы то ни стало решил преодолеть смерть. Кто-то, наученный жизненным опытом и наделенный мудростью, знал эти правила и на воле. Кто-то, обладающий способностью учиться, постепенно научается, обязательно смиряясь.

Еще это роман о мире, о природе, о красоте. Наверное, никто так не любит солнце, небо, шум дождя, бесшумное парение снежинок, шелест листвы, шёлк травы, щемящую пустоту серого осеннего неба, такого русского, до слез.., как человек, заточенный на годы в душный бетонный мешок. При взгляде на мир "там", по ту сторону решетки, обостряется тоска, щемит сердце и не дает дышать ком в горле. Какой любовью, какой нежностью, трепетом дышит русский язык, когда касается красоты русской природы!

Язык автора — опять же новой литературы — лаконичный, сжатый. Образность и метафора уже не измеряются абзацами или фразами, они сжимаются почти до "молекулярного уровня" — до многомерных слов, что укладываются шов к шву на языковую мостовую текста. Текст читается легко, на одном дыхании. Описательные элементы уменьшаются до предложения, но вовсе не уходят. Они метки и выразительны. Что поделать, время ускоряется — закон физики. Громадный текст эпопеи в нашем веке превращается в сжатый текст среднеразмерного романа.

Время убыстряется, люди не успевают за ним, но им это и не нужно — они живут в вечности, ибо душа человека имеет начало, но не имеет конца. Да, конечно, это роман и о вере в Бога, и о неверии. О покаянии и о гордыне. О человеческой правде и о правде Божественной. Как часто эти две правды расходятся. И как страшно это сполна ощутить в тюрьме.