Газета Завтра 839 (103 2009)

Частичкой этой среды себя чувствует каждый, кто способен вслед за Андреем Ерофеевым повторить сентенцию о равнозначной неприличности мифологического (а потому, действительно, внеморального) высказывания Беляева-Гинтовта, "воспевания подвига камикадзе", антисемитизма и педофилии. Внимательный читатель заметит, что, встраивая правую идею в ряд пороков, А. Ерофеев пользуется методом аналогии. Которая в данном случае допускает пусть и маргинальную, но уверенную законность антисемитизма и педофилии в рамках левого дискурса. Боец с религиозностью А. Ерофеев чувствует страх. Он хорошо понимает, что такое педофилия; ему приходилось бороться с антисемитами; но вот что говорят "Банионисы"? В рамках левого дискурса высказывание арт-группы бессмысленно (доказывать не стану, сошлюсь на "Археологию знания" Мишеля Фуко), но Ерофееву ясно одно: будут бить. И он прав. Хотя спина и истосковалась по палке, содержимое позвоночника сигнализирует: это больно. Допусти жюри второй раз подряд маскулинный жест в современное искусство, третьим мужским шагом среды на пути самоочищения можно было бы ожидать высылку обоих Куликов, Екатерины Дёготь, Осмоловского, Андрея Ковалёва, даже любимых мною "Синих Носов" на Колыму. Суровый северный край заждался своих певцов и художников!

Могли ли активисты "совриска" допустить это? Нет! Поэтому "Божественный ветер" не вошел ни в один шорт-лист из трёх "премиальных". И я еще раз прошу отметить не столько страх побоев, сколько абсолютную непонятность аристократического жеста для бордюрной путаны. Брутальность в терминах "поколотит" такому сознанию понятна, приятна, перед ней бы жюри склонилось. Но вот как быть с высокомерным: "Гусары денег не берут"? Только проигнорировать, сделать вид, что не услышала.

Зато хорошо было услышано льстивое арт-заявление обладателя Премии этого года Вадима Захарова. Я не собираюсь хулить художника: мне его проект "Гарнитур Святой Себастьян" понравился. Сильный ход, нетривиальный.

Поясняю: в основе меблированного интерьера Захарова лежит материальное воссоздание сакрального пространства русских икон. Ограничься художник этим, получилось бы традиционалистское, правое по сути, сильнейшее по смыслу, но абсолютно непонятное для "совриска" высказывание.

Что делает дальше Вадим Захаров? Он помещает икону в контекст русского авангарда, вонзая в тело св. Себастьяна супрематистские треугольники Лисицкого, расширяя поле формирования смыслов до общеевропейского географически и семивекового темпорально.

Никто не способен увидеть кровь и муку христианской культуры под воздействием авангарда, но ведь об этом вопиет "Гарнитур"!

Зато жюри оказалось способным увидеть специально для него наваленную Захаровым на пол овсянку в проекции не иначе как кипящего котла мультикультурализма. Высказывание потеряло силу, зато автор стал лауреатом Премии Кандинского!

Овсянка рядом с муками — разве это не равнозначно? Разве это не торжество левого дискурса? Разве это не борьба женщин за свои права, права варить кашу на крови? Естественно, на чужой. Чтобы не было риска. Разве кухонный стол не Голгофа?

Вадим Захаров обманул жюри. Хочется думать, что он не обманывает себя и воспринимает "овсянку" в качестве военной хитрости на пути утверждения вечных ценностей мужского мира. Что он в слове "совриск" слышит императив: "Живи опасно!"; однако есть у совести такое свойство: её торжество утверждают лишь прямыми путями, а не бабскими "околичностями".

Фёдор Бирюков АПОСТРОФ

Ален де БЕНУА. Против либерализма: (к Четвертой политической теории). — СПб.: Амфора. ТИД Амфора, 2009. — 476 с.

Либерализм — это политический вирус. И ему необходимо найти эффективное лекарство. В качестве одного из таких препаратов можно рассматривать новую книгу, вышедшую в издательстве "Амфора" — "Против либерализма". Её автор, французский философ, один из основателей и идеологов движения "новых правых" Ален де Бенуа, хорошо известен отечественному читателю. Как говорится, знаком тем, кто в теме. И тексты, собранные под обложкой издания, также не явятся внезапным откровением для людей, интересующихся вопросами политики. Мы всё это смогли прочувствовать на интуитивном уровне, а зачастую — и на собственной шкуре. И наша экзистенция станет отличным подспорьем практике необходимого гражданского сопротивления. В этом и кроется главная ценность книги — она подкрепляет наши аргументы и вооружает бойцов антилиберального фронта новыми фактами, которыми надо орудовать наподобие автомата Калашникова.