Газета Завтра 9 (1213 2017)

20 февраля 2017 года, за день до своего 65-летия, в Нью-Йорке скоропостижно скончался Постоянный Представитель Российской Федерации при Организации Объединённых Наций и в Совете Безопасности ООН Виталий Иванович Чуркин.

Ушёл из жизни удивительный человек и настоящий патриот. Я встречался с ним всего несколько раз по работе. Но и эти немногочисленные беседы показывали его редчайшую готовность служить Отечеству. И это было свойство его характера, проявлявшееся с начала семидесятых годов, когда он окончил МГИМО, поступив туда без всякой внешней поддержки, и в дальнейшем — на всех направлениях работы. Именно Чуркин шёл с открытым забралом в бой, защищая Советский Союз в критические и кризисные моменты — будь то авария Чернобыля или же другая крупная провокация Запада. Я всегда с восхищением наблюдал за его работой и особенно — в последний период, когда он возглавлял нашу миссию при ООН и в Совбезе.

Виталий Иванович Чуркин производил впечатление человека очень красивого, умного и искреннего. И вот на искренности я бы сосредоточил своё внимание. Из моих многочисленных контактов с работниками МИД следует: достаточно часто, даже в подавляющем числе случаев, сталкиваешься с людьми забюрократизированными и весьма циничными. Чуркин же был идейным человеком. Его характеризовала убеждённость в правоте своего дела, в правоте, которую нёс Советский Союз и которую сейчас на внешней арене несёт Россия. В этом ключе и проявлялась его идеологическая линия, поскольку без такой внутренней убеждённости нельзя было выдерживать сверхнагрузки в политических баталиях с американцами, да и с представителями других стран. Он был Дон Кихотом, но таким Дон Кихотом, который умел побеждать — и побеждал. И это мы видели практически каждодневно в его идеологических дискуссиях с противниками, которые происходили у нас перед глазами на экранах телевизоров. Он отдавал практически всего себя этой борьбе.

Но случилось то, что случилось. И вокруг этой внезапной кончины возникает множество вопросов. Ведь Виталий Иванович был совершено здоровым человеком, не имевшим никаких крупных проблем по медицинской части. Первое официальное сообщение говорит о том, что он умер от сердечного приступа. Но дело в том, что, находясь в течение десяти лет на службе в ООН, Чуркин, как и все дипломаты, пользовался медицинским обслуживанием самого высокого уровня и регулярно проходил диспансеризацию. Естественно, если бы у него были замечены некие патологические изменения — это было бы моментально зафиксировано, и его бы наблюдали, лечили, он бы перешёл на щадящую систему жизни и работы. Этого всего не было. Он был человеком и взрывным, и энергичным, и внешне чрезвычайно здоровым. Поэтому неизбежно начинают возникать некие подозрения относительно причин его смерти.

Медицинское объяснение может быть только одно: у Чуркина оторвался тромб, который сделал его смерть почти мгновенной. Но даже это ещё не значит, что смерть — естественная. Да и не начали бы тогда в США токсикологическую экспертизу. А теперь давайте не постесняемся представить себе: а что, если это так называемая политическая смерть? Кому это могло быть выгодно?

Чуркин, с его высочайшей квалификацией, — я его ставлю практически первым среди наших дипломатов, следом за Сергеем Лавровым, — безусловно, имел высочайший уровень понимания мировых процессов, основанный и на образовании, и на многолетнем опыте. В этом смысле, конечно, прореха, которая сейчас возникнет в нашей дипломатии — достаточно большая. Но здесь есть ещё один нюанс. Дело в том, что из кругов, приближённых к "императору", да и из официальных источников последнее время сообщалось, что в марте-апреле 2017 по возрасту со своего места может уйти Юрий Викторович Ушаков, первый помощник Путина по внешней политике и международным отношениям. Бытовало мнение, что его должен сменить Виталий Иванович Чуркин. И эта перспектива создавала, как я думаю, большие проблемы для наших западных "партнёров" (а на самом деле — вполне реальных противников). Переход Чуркина на столь высокую позицию, практически равную по своему "весу" главе МИД, создавал бы для США совершенно новые проблемы, потому что российская политика поднялась бы на более высокий, наступательный уровень.