Газета Завтра 918 (25 2011)

Сергий Радонежский мечтал сделать Русь зеркалом Святой Троицы. Нераздельная и неслиянная, она даёт нам великий пример единства, не подавляющего своеобразия. Разве кто-нибудь требовал от мусульманских народов отказа от их веры? Они нераздельно входили в состав Русского государства — но неслиянно сохраняли в нём свои неповторимые черты. Случались периоды, когда наша история творилась как бы под благословлящей дланью Сергия Радонежского — тогда страна преуспевала.

Нет для христианина ни иудея, ни эллина. Ксенофобия несовместима с подлинной русскостью. Почему мы неожиданно стали философствовать на эту тему? Конфликт в Сергиевом Посаде осложняется тем, что недобрые соседи Натальи Петровны — выходцы из Средней Азии. Да будь это хоть марсиане! Главное — человечность: уж коли нам суждено жить рядом, то давайте считаться друг с другом. Существуют законы человеческого общежития: именно их отрабатывал — и не только для иноков, а для всех людей на Земле — Сергий Радонежский. Облюбовавшие Сергиев Посад мигранты явно не хотят считаться с укладом и духом этого города.

Очень хорошо о вселенскости Сергиева Посада — о его открытости всей Ойкумене — писал о.Павел Флоренский: "Нужно ли напоминать об исключительно благоприятном изучении здесь, в волнах народных, набегающих ото всех пределов России, задач этнографических и антропологических?" Эти задачи должны решаться положительно! Замечательно, что философ предвидел их появление — его мудрая евангельская установка обретает сегодня несомненную актуальность. Когда-то молитвы Сергия Радонежского остановили натиск Орды. Ужели нам нужны прецеденты, которые будут давать ксенофобам повод говорить о том, что Орда возвращается? Опаснейшие аллюзии! Сама возможность их должна исключаться в Доме Преподобного Сергия.

Заглянем в детскую этого Дома. Малышня здесь делает игрушки. Начало этому доброму ремеслу положил сам Сергий Радонежский. Восхождение по исихастской лестнице к Богу — и забота о малых (самых малых!) мира сего: это совмещалось в его просветлённой душе. Паломники часто приходили в обитель вместе с чадами. Святой дарил им свои изделия, напитывая детские сердца добротой. Игрушка и в ребёнке, и во взрослом способна поддерживать весёлость духа. Прекраснейшее качество! Православие ценит и культивирует его.

Великий монастырь — и игрушечный промысел: наличествующая тут связь поначалу кажется парадоксальной. На самом деле она является онтологически глубокой.

В Доме атмосфера сказки. Куда ни глянь — всюду игрушки. Красочные, феерические! Эта из дерева, эта из глины, эта из ткани. Каждая работает на раскрепощение и усиление фантазии.

А вот модные ныне игрушки Наталья Петровна называет кнопочными. Нехитрое это дело — нажимать на кнопки. Другое дело — подержать в руках иголку с ниткой. Или с помощью стамески извлечь образ из деревянной заготовки. Или ощутить податливость глины, идущей навстречу твоим замыслам.

Кнопочное — это простенькие алгоритмы и программы. Игра, по сути, предзадана. Творческое — это включение инициативы: ребёнок становится и художником, и режиссёром, и мифотворцем. В детскую Натальи Петровны Смирновой заказан путь всему пластмассовому, холодному, мёртвому. Здесь цветёт жизнь.

Можно и должно говорить о космосе русской игрушки.

В Сергиевом Посаде два таких музея: один основан легендарным Н.Д. Бартрамом; другой является детищем Н.П. Смирновой. Музей государственный, с громкой славой, и музей частный, более скромный: как тонко они дополняют друг друга! Вот пример мирного соседства. Хотя момент соревновательности — или даже позитивной конкуренции — здесь не может не присутствовать.

В чём различия?

Наталья Петровна очень рано уловила новые веяния в развитии сергиевской игрушки. Работники официального музея тут оказались более консервативными. Это говорится не в упрёк. Академическая традиция имеет свои установки и критерии. Их надо уважать. Другое дело — личная коллеция: тут больше степеней свободы — субъективность не противопоказана — выбор широк.

Н.П. Смирнова положила глаз на творения двух мастериц — Натальи Ворониной и Ирины Фроловой. Обе тонко чувствуют поэзию крестьянского детства. Обе получили импульсы от незабвенного Ефима Честнякова. Сложные, даже изощрённые в живописном плане, их неповторимые по стилю работы всклень наполнены духом поэзии. Есенинское? Цветаевское? Матрёшки у выдающихся художниц заговорили на языке трепетной лирики.

Ирина Фролова недавно ушла из жизни. В Японии почитатели поставили ей памятник.

Наталья Петровна прошла сложный жизненный путь. В Сергиев Посад — ещё недавно Загорск — она попала по распределению: приехала сюда с дипломом специалиста по железнодорожным коммуникациям. С детства в её душе вели борьбу два интереса: влечение к науке, технике — и тяга к истории, культуре. Компромисс был однажды счастливо найден в игрушке — школьница Наташа изобретательно радиофицировала её. Но поиск симбиоза рукотворного с техногенным на этом завершился. Гуманитарные устремления в конце концов взяли верх.