Газета Завтра 968 (22 2012)

Итак, русский космизм. Давайте я прочту текст из "Голубиной книги". Вещи, которые мы обсуждаем, на самом деле известные, но не всегда тщательно продумываются. Так вот, первая цитата. "У нас белый свет взят — от Господа. солнце красное — от мира Божия, млад светел месяц — от груди Его, зори белые — от очей Божьих, звёзды частые — от риз Его, ветры буйные — от Святого Духа, мир, народ Божий — от Адамия. Кости крепкие взяты от камени, телеса наши — от сырой земли". Здесь, в этих строчках, обозначена важнейшая вещь — соразмерность мира. Мир понимается так же, как понимается человек. Что из этой соразмерности следует? Первое. Не говорится о логосе, не говорится о разумности мира, а говорится о том, что получит в дальнейшем именование София. Софийность — означает оппозицию к рациональности. Даже не оппозицию — деятельность рациональных структур просто не принимается во внимание. Софийность предполагает — важно не понять, а обжить мир. Если человек соразмерен с миром, то мы получаем космос, который можно обжить — где мы, там и космос. Космос не где-то, куда-то, где-то там... Нет, где мы — там и он. И ключевое слово — не разумность его, а обитаемость и обжитость. 

А теперь цитата из Соловьева. "Но софийность, она очень странная, она чревата проблемами, теми проблемами, которые мы с вами переживаем. И они связаны со словом "хаос". Дело в том, что софийность — это некое посредничество, это то, что, с одной стороны, является порядком, с другой стороны — хаосом... Это то, что может быть разумным, и это же, с другой стороны, является неразумным. Вот это странное образование — софийность". 

Итак, появляется слово "хаос". Дело в том, что космизм — он софиен, а софийность предполагает странную работу хаоса. Вот например, что еще говорит Соловьёв: "Бог хочет хаоса. Хаос есть в Боге. И там уподобляется Его истине. Но Бог любит хаос и в его небытии. Он хочет, чтобы сей последний существовал, ибо он сумеет вернуть его в единство. Поэтому Бог дает свободу хаосу". Что сие значит? Это значит, что София по существу своему превращает некое множественное, различное, в целое. Но это вот превращение всегда граничит с хаосом. Повторяю, хаос — это естественное состояние для софийного бытия. Обращение в хаос, или погружение в хаос. Поэтому я хотел бы вам сказать, что русский космизм — еще сопряжен и с опасностями заходов в пространство хаоса. Где нет ничего невозможного. И тогда софийность обладает одним свойством. Чудесное свойство, оно состоит в следующем — когда уже всё разъято, когда уже совершенно не на что полагаться — софийность и проявляется. Тогда вдруг оказывается единомыслие. Совершенно нерациональным способом, удивительное согласие. И если можно на что-то уповать в этом мире, в котором мы живем, — то только на это непонятное Вдруг, на эту непонятную, странную софийность, которая может вдруг явиться каким-то согласием и собиранием разделенного и множественного в целое.

Владислав ШУРЫГИН, заместитель главного редактора газеты "ЗАВТРА" .

К философскому и мировоззренческому аспектам обсуждаемой проблемы я хотел бы добавить аспект геополитический, потому что мы находимся именно там, где создается и гарантируется суверенитет и независимость России в XXI веке. Если проделать небольшой экскурс в историю, то мы увидим стремление контролировать землю с внешних по отношению к ней измерений и пространств. Сначала это была морская экспансия, затем подъём в воздух. "Кто контролирует небо, тот контролирует землю" — под этим лозунгом фактически закончилась Первая мировая война и под ним же прошла Вторая мировая война. Уже в конце ХХ века основной концепцией войны стала война в небе и космосе. И древний ужас кельтов, которые боялись, что небо упадет им на голову, в конце ХХ века разделили очень многие народы. Многие из тех, кто здесь присутствуют, были в Югославии, в Ираке, и, должно быть, помнят это совершенно жуткое ощущение, которое мы, живущие тогда в Советском Союзе, потом в России, по промыслу Божию еще не испытывали, и, хочется верить, не испытаем — ощущение бессилия, ощущение того, что небо над твоей головой тебе больше не принадлежит, что оттуда идут разрушение и смерть… 

Космос присутствовал в этой концепции аэрокосмической войны сначала с точки зрения разведки и наблюдения, потом появились программы "звездных войн", которые очень быстро превратили космос в основное и самое перспективное поле боя.