Газета Завтра 972 (26 2012)

 А у Гранина конец сюжета такой: "Последнее, что я видел, это как Подрезов стоял во весь рост в окопе, стрелял и матерился. Выжить он не мог. Да он и не хотел выжить, это я знаю точно, ему обрыдла такая война, бегство..." Точность знания об этом человеке здесь весьма сомнительна. Но допустим, что так. Однако что было бы, если и другим не хотелось бы выжить в ту отчаянную пору войны? К счастью, почти всем хотелось выжить и в самом начале войны, и в самом конце, как честно писал Белаш:

     Мы знали, что умрём мы не в постели.

     И потому — судьбе наперекор —

     мы так остервенело жить хотели,

     как никогда до этих пор.

Но, увы, но, к счастью, при этом случалось и так:

     Мы могли отойти: командиров там не было.

     Мы могли отойти: слишком много врагов.

     Мы могли отойти: нас ведь было лишь четверо.

     Мы могли отойти — и никто бы нас не упрекнул.

     Мы могли отойти, но остались в окопах навеки.

     Мы могли отойти, но теперь мы зарыты в земле.

     Мы могли отойти, но теперь наши матери плачут.

     Мы могли отойти — только мы не смогли отойти:

     за спиною Россия была.   

И тут возникает желание узнать, кто же именно "сочинил" ту фальшивую, ложную картину войны. Всегда осмотрительный критик ни одного имени не называет. И мы вынуждены спросить в лоб: Шолохов "сочинил" войну в помянутом романе "Они сражались за родину"? Алексей Толстой — в "Рассказах Ивана Сударева" и "Русском характере"? Леонов — в "Нашествии" и "Взятии Великошумска"? Эренбург — в публицистике и в романе "Буря"? Симонов — в повести "Дни и ночи" и таких, например, стихах, как "Жди меня" или —

       Опять мы отходим, товарищ. 

       Опять проиграли мы бой.

       Кровавое солнце позора

       Заходит у нас за спиной...

Твардовский — в "Василии Тёркине" и в стихах "Я знаю, никакой моей вины"? Некрасов — в повести "В окопах Сталинграда"? Фадеев — в "Молодой гвардии"? Или пустую фантазию придумал Щипачёв о сброшенном немцами по приказу генерала памятнике Ленина в небольшом городке?

         А утром этот самый генерал

         Взглянул в окно и задрожал от страха: 

         Как прежде в сквере памятник стоял,

         Незримой силой поднятый из праха. 

 Может, врали Корнейчук в пьесе "Фронт", Довженко — в "Отступнике"? Леонид Соболев в "Морской душе" и в "Зелёном луче"? Гудзенко вот в этих строках?-

         Когда идут на смерть — поют,

         А перед этим можно плакать.

         Ведь самый страшный час в бою -

         Час ожидания атаки...

         А после — вам сказать о том? — 

         Глушили водку ледяную

         И выковыривал ножом

         Из под ногтей я кровь чужую. 

А Светлов в стихотворении "Итальянец" и в поэме "Лиза Чайкина"? Или не прав был Пастернак в стихотворении "Смерть сапёра", как и в других стихах о войне?

        Жить и сгорать у всех в обычае.

        Но жизнь тогда лишь обессмертишь,

        Когда ей к свету и величию

        Своею жертвой путь прочертишь.

Или он же в стихах о Ленинграде?

         Как он велик! Какой бессмертный жребий!

         Как входит в цепь легенд его звено! 

         Всё, что возможно на земле и в небе

         Им вынесено и совершено.

А Василий Гроссман в романе "Народ бессмертен"? Или притворялась Ольга Берггольц в стихах, написанных в блокадном Ленинграде:

        Мы предощущали полыханье

        Этого трагического дня.

        Он пришёл. Вот жизнь моя, дыханье.

        Родина! Возьми их у меня...

Или она выдумала это?

        Сто двадцать пять блокадных грамм

        С огнём и кровью пополам.

Или лгала Алигер в поэме "Зоя", Бек в "Волоколамском шоссе", Муса Джалиль в "Маобитской тетради", Ванда Василевская в "Радуге" и в "Непокорённых"? Да не лицемерил ли Антокольский в поэме "Сын", лауреат Турков?

       Прощай...Поезда не приходят оттуда.

       Прощай...Самолёты туда не летают.

       Прощай... Никакого не сбудется чуда,

       А сны только снятся нам, снятся и тают.

       Мне снится, что ты ещё малый ребенок,

       Смеешься и топчешь ногами босыми

       Ту землю, где столько лежит погребенных...

       На этом кончается повесть о сыне.

Турков может сказать: позвольте, у меня же речь идёт о том, что сочинили после войны, а тут — почти всё, что было написано во время войны. 

 Хорошо. Вот Павел Шубин:

       Выпьем за тех, кто командовал ротами,

       Кто умирал на снегу,

       Кто в Ленинград пробирался болотами,

       Горло ломая врагу. 

Где тут фальшивое слово — не умирали? не пробирались? не ломали горло врагу? А "Повесть о настоящем человеке" Полевого? А "Сын полка" Катаева? А "Ночь полководца" Берёзко? Может, угодничал Исаковский в стихотворении "Русской женщине":

       Да разве об этом расскажешь...

       В какие ты годы жила! 

       Какая безмерная тяжесть

       На женские плечи легла!...

       В то утро простился с тобою

       Твой муж, или брат, или сын,

       И ты со своею судьбою 

       Осталась один на один...

       Ты шла, затаив своё горе,  

       Суровым путём трудовым.

       Весь фронт, что от моря до моря,

       Кормила ты хлебом своим...

А "Горячий снег" и "Батальоны просят огня" Бондарева? А "Пядь земли" Бакланова? А "Убиты под Москвой" и "Это мы, Господи!" Константина Воробьёва? А "Иван" Богомолова? А "Брестская крепость" Смирнова?       

 Или лгали Калатозов в фильме "Летят журавли", Чухрай — в "Балладе о солдате"? Озеров — в "Освобождении"? Или художники Корин и Пластов, Дейнека и Кривоногов?..