Газета Завтра 984 (41 2012)

Это шаг вперед в сравнении с отставкой министра финансов Алексея Кудрина. Тот отказался сотрудничать с Медведевым, однако к Путину сохранил лояльность. Говорун отверг и того, и другого.

Известны критерии, по которым Путин подбирает людей в высшую бюрократию страны. Это, во-первых, безоговорочная личная преданность. Во-вторых, беспрекословное послушание. В-третьих, полное отрешение от чувства собственного достоинства. Ну, и квалификация тоже не помешает, хотя данное идет по разряду факультативных достоинств: есть — хорошо, нету — и так сойдет.

Те, кто еще помнит таких эффективных менеджеров, как бывший министр здравоохранения и соцразвития Зурабов («Аптекарь»), его преемница Голикова («Барби») и бывшая министр сельского хозяйства Скрынник (самое приличное — «Бабка»), в иных иллюстрациях не нуждаются.

Путин любит раздавать публичные оплеухи ближайшему окружению. Как блохи не позволяют собаке забыть, что она собака, так же и нотации и выговоры чиновной челяди не позволяют ей забыть, что она — челядь.

Путин издавна пользуется телевизором для контрольной порки высшего аппарата. Обычно выговор звучит внезапно и ни с того ни с сего. Едва Сергей Лавров, кадровый дипломат, с младых ногтей привыкший говорить обтекаемо, прилетел из Нью-Йорка, занял место министра на Смоленской и огласил нечто совершенно невинное по поводу российско-японских отношений, как Путин устроил ему гласную выволочку: не лезь, мол, поперед батьки в пекло. Профессиональный (ещё говорят: карьерный) дипломат проглотил оскорбление, не сблевнув. Он и по сию пору в министрах.

Послушание в Кремле не есть гарантия долгожительства. Когда монетизация льгот, задуманная лично Путиным ради любимых им пенсионеров, оглушительно провалилась, вину за неудачу охотно взял на себя министр Зурабов. Теперь он чрезвычайный посол в Украине. Говорят, доволен.

Приступая к нравоучительной порке трех министров, Путин вряд ли терзался сомнениями по поводу справедливости наказания. «Мы своих холопов жаловать и казнить вольны», — писал Иван Грозный князю Курбскому, бывшему коллеге по исполнительной власти. Царственные капризы Путина уже давно не вызывали протестного чириканья на всех ветках российского властного дерева. По мановению бровей отставного подполковника парламент единогласно отвергал сегодня то, что вчера единогласно одобрил. Верховный суд переиначивал Конституцию с ликованием законченного мазохиста. Про кабинет министров и говорить нечего. Если бы не бдительная охрана, они бы гирляндами висели на жилистой шее лидера, опускаясь ниже только для того, чтобы вожделенно лизнуть штиблет.

Нет нужды гадать о природе безумной верноподданности. История деспотии не оставила загадок, и все знают всё. Свита играет короля тем ярче и правдивее, чем вольготнее ей, свите, дают воровать. Исключения известны. Дороже чужих денег холопами ценится только своя жизнь.

Путина манит простота и надежность сталинской работы с кадрами. Сталин говорил — аппарат делал. Никто не умничал и не фыркал. «Наши планы — не планы прогнозы, не планы догадки, а планы директивы», — говорил усатый вождь, подкрепляя свои аргументы щедрыми расстрелами, которых он ничуть не стыдился и редко скрывал. Поэтому мы всегда догоняли Португалию — даже если она назойливо маячила впереди.

Тихо завидуя, Путин заменяет плаху телевидением. Не совсем то, но лучше, чем ничего. И вдруг — облом.

Публичные выволочки трем министрам вызвали скандал, на который Путин никак не рассчитывал. Сначала все шло как по накатанному. Вдруг, без предупреждений, не запросив объяснений и не дав никому и слова молвить, он поручил Медведеву объявить выговоры ряду членов кабинета. За что? На первых порах обошлось без конкретики. В самых общих чертах — за неисполнение указов президента. Чуть позже подоспела и конкретика. Именно: за неисполнение майских указов президента.

Эти указы — сама по себе забавная история. Перед выборами он много чего посулил народу. В восьми огромных статьях, опубликованных в разных газетах, была уйма хвастовства, самолюбования, обычного путинского мухлежа, но и немало обещаний. Народу были гарантированы передовая наука, могучая армия, справедливый суд, небывалая демократия. А главное — всё больше зарплат, стипендий и пенсий.

Часть своих предвыборных обещаний, особенно из социальной отрасли, Путин перенес в специальные указы. Они были опубликованы в начале марта и расписывали, когда и что именно надлежит свершить.

А вершить-то — кому? Тут и произошло разделение на розы и шипы. Оставив себе благоухающую роль народного благодетеля, Путин перенаправил ведомственной челяди острый гнев общества, у которого вновь и вновь «мимо носа носят чачу». А чтобы показать, что с Кремлем шутки плохи, Путин сердито потребовал административных кар для трех министров, пообещав впредь ими не ограничиваться.