Газета Завтра 985 (42 2012)

Своей заслугой я считаю то, что столько прожил. На улице Садовническая в Москве недалеко от Павелецкого вокзала я в память моих погибших друзей построил маленький храм в честь Николая Чудотворца. Я путешествую больше 45 лет, и рядом со мной шли, но предстали перед Богом, уйдя в другой мир, ребята — 32 человека. На пути к Северному полюсу — Саша Рыбаков, в Гималаях много ушло. На яхтах — не только наши российские, но и иностранцы. Джерри Руфф погиб на пути к мысу Горн.

Кто-то был моим другом, кого-то я знал, с кем-то соревновался, с кем-то шёл... Всегда думаю, что я не лучше их: они красивее, сильнее, умнее, у них больше детей, они могли бы больше принести в этот мир. Бывает, что летит камень и сбивает рядом стоящего друга. То же самое яхты: ураган прошёл, перевернул яхты, а я остался внизу урагана. Можно сказать, это случай. Но, конечно, это не случай, а так было угодно Богу. Я понимаю, что это не я так силен духом, мыслью, умом, чтобы правильно вести яхту или правильно забивать крючья в Эверест. Как говорил Женя Виноградский, мой друг из Екате Николая Конюхова 29 декабря 1918 года облили водой, а потом застрелили. И я приписываю эти заслуги им, а не себе.

А.П. Вы сказали вещь, меня поразившую: что молиться — это самый тяжкий труд.

Ф.К. Найти молитву, когда хватаешься за нее, как за соломинку — это как на Эвересте. Кто не был на Эвересте, не знает, что такое воздух. Я поднимался два раза выше 8 тысяч километров, и ты же работаешь там, а не сидишь. Закончился кислородный баллон, его надо поменять вовремя, а ты висишь на верёвке. И вот хватаешь воздух, а его нет! Раз! А его нет! Это самое страшное: дышишь, а воздуха нет. 

То же самое — когда ты хватаешься за соломинку и понимаешь, что её нет — и при молитве. Осознаешь, что молитва — та же верёвка на Эвересте, которая может оборваться. Ты хватаешься, и молитва вытягивает тебя. 

Когда в 1995 году я шел по прямой с побережья Антарктиды до Южного полюса 1350 км, тащил нарты. В санях 135 кг, а мой вес — 69 кг. Такая тяжесть была! Я останавливался и думал: "Какая тяжелая работа!" Холод, встречный ветер, мороз под 50оС. А там подъём: надо подняться 3000 км с побережья. Мне тогда казалось, что нет на Земном шаре сложнее и тяжелее работы, чем на лыжах тащить нарты в Антарктиде к полюсу. 

Когда я в 1997 году перевернулся и молился, то испытал, что на пути к Северному полюсу молиться тяжелее. Под перевернутой яхтой в темноте, вода поднимается… Был фонарик, но все аккумуляторы вывалились, книги, продукты... У меня было 123 л солярки в канистрах, всё разбилось и вылилось. Когда яхту положил ураган, я сначала был на палубе, держался. Потом, когда забрался внутрь, как будто по щелчку, она еще чуть-чуть перевернулась, и я очутился под водой. Я был как в плену — не мог люк открыть и выбраться. Яхту я знаю хорошо, в темноте нашел фонарик: свечу им, а все вверх дном — матрасы на потолке, вода... Когда осветил яхту — вода, желтая, пенистая. Удары, яхта качается, солярка, вода, продукты, книги, приборы… Пока были батарейки, я все это рассматривал, а вода подходит, и мне стало очень страшно. Я никогда не думал, что буду так умирать: если эта желтая вода подойдёт, то я буду захлебываться.   

На возвращение из плавания (а я же иду нон-стоп, весь грязный) моя жена Иринушка всегда дает чистое белье, рубашку и говорит: "Когда вернешься в порт, оденься. Ведь люди будут тебя встречать, а ты весь засаленный". 

Так я переоделся в то, что мне дала жена: надел чистое бельё. Можно сказать, что приготовился, хотя тут же это чистое бельё стало грязным, потому что солярка, пары... 

Я взял иконку Николая Чудотворца, прижал и начал молиться. Так как заплыл далеко, то я думал только о том, чтобы яхта не проседала. Там есть воздушная подушка, и я надеялся, что смогу дольше читать молитвы, потому что мне страшно предстать перед Господом Богом в последний час: у меня же очень много грехов за время моей деятельности. Тысячи людей через меня прошли, миллионы денег: на организацию экспедиций, покупки яхт. 

Конечно, хотелось больше молиться. Всплывают все грехи, даже детские, когда нечаянно убил воробья, обидел кошку — всё всплыло. Я в армии служил, учился в морском училище, ходил в море, ловил рыбу, работал охотником-промысловиком в Уссурийской тайге (я 22 года прожил на Охотке). Вспомнилось всё, и я хотел продлить это. Потом яхта затормозилась и встала.