Газетчик

– Понимаешь, опыт показывает, что все шантажисты легко привыкают к легким деньгам. Подсаживаются на них, как на наркотик. Зачем работать, если есть кто-то, кто сам готов принести тебе деньги.

Это было хорошо. Пшеницын чувствовал, как он перехватывает инициативу в разговоре. Нужно было понять, чего на самом деле хочет мальчишка. Он явно что-то задумал. И он явно знает больше, чем говорит.

– Я не приду.

– Я тебе не верю.

– Через два дня меня здесь не будет.

– Где же ты будешь?

– Далеко отсюда.

– Значит, ты собираешь удрать из дома?

– Это не ваше дело.

– Это как раз очень даже мое дело. Ладно. Будут тебе деньги. Приходи через два дня в райотдел.

– Нет. Встретимся на мосту. В это же время.

Пшеницын пожал плечами.

– Хорошо. На мосту. Договорились. По рукам.

И Пшеницын протянул руку Алексею. После секундного колебания тот пожал ее. Ладонь у Алексея была теплой и влажной. Парень действительно переволновался. Пшеницын крепко сжал его руку. Не отпускал.

– Еще один вопрос. Где Нина Шарова?

Зуев посмотрел на Пшеницына наглыми глазами.

– Понятия не имею.

– Не имеешь? Не имеешь?

– Руку отпустите.

– Хорошо, – сказал Пшеницын и отпустил руку.

33

Кораблев и Тутусик вышли из сада. Кораблев держал крошечную руку сына в своей и был счастлив. Он не думал, что он будет делать дальше. Ему просто хотелось идти рядом с этим маленьким человеком и слушать его голос.

Тутусик рассказывал какую-то длинную и извилистую историю, связанную с игрушечным паровозиком, полдником и другом Генкой. Кораблев открыл калитку, и они вместе вышли на улицу. Тутусик потянул Кораблева влево, в сторону дворца Бокова. По-видимому, он решил, что Кораблев отведет его туда. Но Кораблев свернул вправо, к своему дому. Тутусик ничего не сказал, но подчинился.

Они успели сделать несколько шагов, когда из-за поворота вылетел большой черный джип и остановился прямо перед ними. Из джипа выбежала Валентина, подбежала к Тутусику, схватила его и унесла в машину. Все произошло так быстро, что Кораблев не успел сказать ни слова. Потом из джипа вышел Боков.

Боков был молодой парень, плотный, с круглым лицом, крепкий, как молодой дуб. О таких говорят: ломом не убьешь. Соображал он туго, но верно. Не любил резких движений, но к своей цели всегда шел хоть и медленно, но верно.

Одет Боков был в зеленую камуфляжную куртку, под которой были видны серый костюм и рубашка с расстегнутым горлом. Боков подошел к Кораблеву и встал прямо напротив. Валентина выглянула из машины.

– Не бей его, – пискнула она.

– И не собирался, – буркнул Боков, не оглядываясь. Затем коротко и сильно ударил Кораблева в лицо. Кораблев упал на землю. Боков наклонился к нему и негромко сказал: – Еще раз увижу тебя рядом с пацаном – убью. Понял?

Кораблев сплюнул кровь, которая хлынула из разбитой губы.

– Иди к черту, – сказал он.

– Что? – удивился Боков.

– Иди к черту. Это мой сын.

Боков задумался. Он вдруг понял, что Кораблев прав. Мальчик действительно был его сыном. С другой стороны, он чувствовал, что правота Кораблева какая-то неправильная. В его взгляде явно читалось напряжение. Где-то глубоко в его голове медленно закрутились мыслительные шестеренки. Наконец мысль была сформулирована.

– Ты его бросил, и теперь это мой сын.

Кораблев протянул руку Бокову. Боков с удивлением смотрел на эту руку.

– Помоги встать, – сказал Кораблев. Боков взял его за руку и рывком поднял на ноги. Из машины снова выглянула Валентина.

– Мальчики, у вас все в порядке?

– Усунься, – коротко сказал Боков, и Валентина усунулась.

– Нам нужно договориться, – сказал Кораблев.

– О чем?

– Я хочу видеться с сыном.

– Зачем?

– Потому что он мой сын. Я хочу, чтобы он знал, что он мой сын.

Боков задумался. Кораблев чувствовал, что сейчас он может принять решение в его пользу, и решил надавить еще чуть-чуть.

– В конце концов, у меня есть на это законное право.

Это была ошибка. К закону у Бокова было особое отношение. Он считал закон производным от понятий. Если закон нарушал понятия, его можно было не соблюдать. По мнению Бокова, законное право Кораблева видеться с сыном нарушало понятия, по которым отцовские права переходили к человеку, который обеспечивал всем ребенка и его мать.

– Этого не будет, – сказал Боков. Кораблев понял, что игра проиграна.

– Ты об этом пожалеешь, – сказал он.

Боков усмехнулся:

– И что ты сделаешь?

– Увидишь.

Боков наклонился к нему, и Кораблев непроизвольно отстранился.

– Еще раз говорю: появишься в поле зрения моего сына – я тебя убью.

– Это мой сын, – упрямо сказал Кораблев.

– Теперь нет, – сказал Боков и повернулся к машине.

– Думаешь, у тебя сила, так ты и прав?

Боков обернулся. И снова подошел к Кораблеву.

– Ты знаешь, что менты считают, что ты убийца?

– Они так не считают. Я разговаривал с Пшеницыным. Это сплетня, которую придумала Пергамент. Следствие не рассматривает эту версию.

– Я бы на твоем месте не был так уверен. Им нужен козел отпущения. И этим козлом будешь ты. Согласись, ты для этого подходишь.

– Почему?

– Ты только что устроил похищение ребенка на глазах у всего поселка.

– Я не…