Газетчик

Сейчас у него как будто что-то щелкнуло в голове, и пазл сложился. Если Лупоглазый здесь и он действительно связан с Ниной, значит, он пока не нашел Нину. Значит, Нина жива и где-то прячется. Где-то – это здесь, в Шиченге. Если бы она уехала, Лупоглазый наверняка уехал бы за ней. А если она здесь, что это значит? Это значит, что у нее есть помощник. Есть кто-то, кто приносит ей еду и воду. И прячется она не в лесу, сейчас уже слишком холодно, чтобы спать на земле или в палатке. Значит, она прячется в Шиченге. Это очень сильно сужает круг подозреваемых. Ее нужно искать среди друзей и подружек. Андрей вспомнил, что ему рассказывал тот толстый милиционер. Он бы начал с того мальчика, который занимался с Ниной английским языком. Память без труда выдала фамилию – Зуев.

Лупоглазый продолжал смотреть на Андрея. Как будто спрашивал: знаешь ли ты что-то еще? Андрей не знал.

Боль ушла. Лупоглазый продолжал стоять и смотреть, но боли больше не было. Андрей почувствовал страшную усталость. Но это была совсем другая усталость, не та, что раньше. Усталость не оттого, что нет сил, а оттого, что силы были, но теперь они потрачены. Он как будто только что расколол телегу дров.

Андрей машинально сунул руку в карман и достал пачку «Мальборо лайт». Странно, все эти часы, что он лежал на кровати и смотрел на рисунок на обоях, курить не хотелось. А теперь вот захотелось.

Андрей достал сигарету, сунул ее в угол рта и щелкнул зажигалкой. Дым обжег гортань, легкие наполнились сладким туманом. И тут Андрей почувствовал тревогу. Как будто теперь кто-то смотрел на него сзади. Он обернулся и увидел красный глазок под потолком. Это был светодиод противопожарной сигнализации. Он был как красный глаз инопланетного существа, которое подкрадывается сзади по потолку. Глаз подмигивал. Андрей смял сигарету и повернулся к окну.

Лупоглазый исчез.

Он получил от Андрея все, что ему было нужно, и ушел. Да, но теперь Андрей знал, что Нина жива и прячется где-то в поселке. Конечно, он не знал этого наверняка. Это было его предположение, гипотеза. Но пронизывающий взгляд Лупоглазого подтверждал верность этой гипотезы.

Теперь Андрей не мог и дальше отсиживаться здесь. Он знал, что Нине грозит опасность, и должен был найти ее раньше, чем Лупоглазый. Он не сомневался, что Лупоглазый теперь знает то же, что и он. Андрей должен был выйти из гостиницы прямо сейчас.

Он повернулся к двери. И тут раздался пронзительный вой. Сработала пожарная сигнализация.

30

Пшеницын, воровато оглядываясь, шел между сарайками. Это были весьма причудливые строения. Рядом с щелястым (чтобы продувал ветер и сушил дрова) дровяным сараем стоял металлический гараж, потом кладовка в форме египетской пирамиды, а рядом двухэтажная голубятня, покрытая толстым слоем голубиного помета.

Идемте играть в сарайки. В детстве они здесь играли в двенадцать палочек – что-то вроде пряток, когда игроки пытаются подобраться к доске, на которой лежат двенадцать палочек, и сбить их. Ведущий должен раньше увидеть игрока и застукать его – постучать длинной палкой по этой доске. Они могли играть в это днями напролет. Конечно, интереснее всего было быть игроком. Никто не любил быть ведущим.

Пшеницын подумал, что это очень странно и, наверное, кое-что говорит о национальном характере. Почему даже в детских играх они все хотели быть жертвами, а не охотниками? Может быть, потому, что охотник один, а жертв всегда много?

Пшеницын прошел мимо хлева, остро пахнущего навозом. Вдохнул этот терпкий запах полной грудью. Он любил запах навоза. Ему казалось, что это что-то вроде знака качества. Гарантия того, что воздух чистый, без примеси, без какой бы то ни было химии.

Пшеницын подошел к бане. Внутри горел свет. Окно было занавешено плотной тканью. Он дернул ручку предбанника. Дверь была открыта. Он вошел в предбанник. Закрыл дверь изнутри на крючок. Посмотрел на деревянную скамейку, на одежду, аккуратно сложенную в углу. Быстро разделся, сложил свою одежду тоже на скамейке. Потянул на себя дверь в парную.

Навстречу ему клубами повалил пар. И там, в этом пару, сидела на полке голая, горячая, мокрая Аня Трубникова.

Она ничего не сказала ему, только чуть заметно улыбнулась. Он подошел, протянул руку и положил ладонь ей на грудь. Грудь была горячей. Соски стояли торчком. Пшеницын обнял Аню и потянул ее на себя, прижал к себе всем телом. И она подалась, покорно прижалась в ответ.

Как будто обнимаешься с огнем. Этот огонь перешел в него. Он сам стал горячим, стал огнем. Он поцеловал Аню. Ее губки были маленькими и твердыми, как клювик птицы. Она отвечала на его поцелуй, но он чувствовал, что она хочет совсем другого. И он готов был дать ей это. Он положил ее на полок, поднял ей ноги и вошел в нее одним ударом. Она застонала.

– Да. Еще.

Они занимались любовью долго и исступленно, не в силах оторваться друг от друга.