Где бы ты ни был

– Нашел цитаты, подтверждающие его теорию – так он считает. Заметил массу мелких подробностей в пользу инопланетного происхождения женщин: пепельницы, в которых не держатся сигареты, лампы, слепящие глаза, портьеры, закрывающие вид, из-за которого куплен дом, сползающие с волос невидимки, сохнущие на полотенцах чулки, неудобные и мнущиеся мебельные чехлы, крышки, которые невозможно накрутить на банку, – мужчины терпеть такого не могут. Порядок в доме для них – это когда все попрятано. Цитаты! Да я приведу ему сколько угодно цитат!

Она искала цитаты (потому что женщины таких вещей наизусть не помнят) с настойчивостью, которая Гарри и не снилась.

– Амброз Бирс: «Ах, если бы можно было упасть в объятия женщины, не оказавшись в ее руках». Ван Вик Брукс о жене Марка Твена: «Его жена редактировала не только его произведения, она правила его самого». О. Генри: «Если бы мужчины знали, как женщины проводят время, когда они одни, то ни за что бы не женились». И еще: «Спящий мужчина – это зрелище, от которого плачут ангелы. Спящая женщина – совсем другое дело. Какая разница, как она выглядит, – лишь бы подольше оставалась в этом состоянии». Торнтон Уайлдер: «Мужчина на свадьбе выглядит беспомощным, Джордж. Добрые женщины общими усилиями берут его в оборот и вовсю стараются, чтобы процесс затягивания узла происходил на глазах у как можно большего числа людей». В этом – вся суть истории Гарри, – с сожалением заключила Люсиль. – Покорение через супружество. Посредством деторождения мы нейтрализуем мужчин, изводим род человеческий, плодим иноземцев. А теперь он боится, что мужчины больше вообще ни на что не годны.

– Да ты что! – сочувственно воскликнула я.

Люсиль печально кивнула.

– Где-то прочитал об оплодотворении соленой водой и электрическим раздражителем и перепугался. Считает, как только нам удастся беременеть без участия мужчин, они просто вымрут, и на земле останутся одни женщины. А еще он думает, будто я, заподозрив, что ему все известно, избавлюсь от него – как в прошлом женщины поступали с теми из мужчин, кто узнавал о них правду.

– Бедняга, – вздохнула я.

– В подтверждение даже собрал статистику. «Почему, – спрашивает он, – в психбольницах больше пациентов мужского пола?»

– Статистика! – фыркнула я.

Мужчины так доверяют бесполезным статистическим данным! Люди – не цифры, а цифры – не люди. Женщинам это было известно за века до Коржибски[14]. Между ними вообще нет никакой взаимосвязи. Кинси[15] мог бы и догадаться. Женщинам нет дела до абстракций. Пусть ими развлекаются мужчины… Хотя они порой и сами в них путаются.

– До свадьбы, – задумчиво сказала Люсиль, – все они обладают неким грубым, звериным обаянием, волнующим и диким, но затем вдруг превращаются в глупых пуделей. Стараются угодить, только получается неуклюже и угловато, да и былого трепета уже нет. Самое большое счастье для них – улечься подремать, и чтобы в это время их кто-нибудь ласково трепал за ушком.

– Мы сделали все, что могли, – пожав плечами, отозвалась я. – Больше материал не вытянуть. В большинстве своем они неромантичны, не стремятся проявлять чувства. Принимают нас за должное, чтобы не заботиться о новых способах привлечь к себе наше внимание. И абсолютно ничего не смыслят в важных делах.

– Таких, как уборка в доме, – подсказала Люсиль.

– Застольный этикет, – добавила я.

– Внимание.

– Сплетни.

– Материнство.

– Дети.

– Одежда.

– Шубы.

– Кухни.

– Другие женщины.

Какое-то время мы молча (настоящий подвиг для женщины) обдумывали последний пункт списка. Если серьезно, в нем заключается вся проблема с мужчинами. Женщины знают женщин, женщины знают мужчин. А вот мужчины женщин совсем не знают и редко достигают с ними взаимопонимания. Даже не пытаются его достичь. Разумеется, не в наших интересах их к тому подталкивать.

– Полагаешь, это брак? – неожиданно спросила Люсиль.

– Что брак? – не поняла я.

– Их портит. До свадьбы у них вроде наблюдаются озарения… моменты веселья…

– Мы склонны видеть в мужчинах то, чего на самом деле нет, – твердо сказала я. – До того, как мы выходим за них замуж, я имею в виду. К тому же, – продолжила я нести околесицу, поскольку это не только привилегия женщины, но и ее прямая обязанность, ведь в околесице глубже логика, – только так их можно уберечь – для них же самих и для нас.

– Ты права. Гарри закончил рассказывать. Идем к ним?

Мы вошли в гостиную. И тут Джимми дал маху.

– Привет, инопланетянка! – прыснул он, не в силах больше сдерживаться.

Мне хотелось его убить.

Гарри сидел с остекленевшими от ужаса глазами, и попытка Джимми пересказать всю эту нелепую историю ничуть не помогла вернуть его лицу нормальный цвет, а его ногам – силу.

Гарри знал – с холодной, пугающей уверенностью, – что он предан, потерян, обречен… На просьбу Люсиль починить водонагреватель он только и смог выдавить:

– Да, милая.

Надеюсь, ты будешь милосердна к нему, сестра, мысленно обратилась я к ней, когда мы уходили.

Все кончено, думала я. Для Джимми – очередной анекдот, а Гарри скоро будет рассуждать так, как позволит ему Люсиль.