Где бы ты ни был

Джерри уже представлял, как это выглядело бы на экране цветного телевизора. Сверху всего одно слово: «БЛИТЦ»; снизу: «ОТ КАЖДОЙ ЖАЖДЫ». Буквы – пустотелые, как стеклянные колбы, – медленно заполняются пенистым пивом.

Ух, это будет нечто!.. Вот только как быть с теми, кто захочет его попробовать?

В центре пенной шапки что-то взбугрилось, и на поверхности возникла девичья фигурка по пояс, высотой с ладонь. Подняв руки, девушка разглаживала длинные пенные волосы. На взгляд Джерри, изящнее жеста быть не могло.

Девушка явно кокетничала, причем именно с ним. Остальные сидели как ни в чем не бывало. Неужели не увидели? Джерри осторожно повернул бокал. Девушка снова обратилась к нему.

Нет, все-таки увидели. Старик Болдуин тихонько крякнул, но лицо у него оставалось застывшим, словно маска. За свою жизнь он их отработал немало: заинтересованный слушатель, серьезный делец, верный товарищ. На этот раз он избрал личину непрошибаемого рационалиста.

Куда же подевался настоящий Артур Болдуин, способный смеяться во весь голос, скрежетать зубами от негодования и плакать настоящими слезами? Затерялся среди масок? Может, пора дать объявление: «Пропал настоящий человек! В последний раз выглядел как энергичный молодой управляющий. Откликается на имя Арт»?

Нет, от Арта осталось только лицо, да и то – личина. Джерри обвел взглядом присутствующих: Ривз, Уиллифорд, Вудбери, Олберг. Из всех один Билл признавал существование пенной красотки в бокале, поскольку старался смотреть мимо нее, но выходило с трудом. Ничего, с возрастом научится.

Шло обычное собрание директоров: Болдуин вещал, Ривз записывал. По негласному уговору о девушке не упоминали; вместо этого вели речь об «особенностях шапки» и «нетипичном поведении пены». Никто не хотел признавать, что рядом происходит нечто удивительное.

Они утратили способность удивляться. Вместо нее – логика и расчет. Вся их жизнь подчинена вопросам выгоды. Почему так?

И все же у Болдуина имелся свой интерес. Благодаря девушке пивоварня вот-вот должна была отойти ему – и Джерри ничего не мог с этим поделать.

Зачем они все здесь? Им надо руководить железной дорогой, а пивоварение – это магия, традиции, тонкое искусство подбора и смешивания ингредиентов, брожения и дозревания. Полностью контролировать процесс невозможно. Результат бывает непредсказуемым.

Собрание директоров нужно только для того, чтобы выкачивать доллары. Его ход расписан до мелочей, как менуэт. К приготовлению пива оно имеет такое же отношение, как и экскурсия по пивоварне…

Пятый этаж: солододробилка. Вдоль стен – джутовые мешки с ячменным солодом в серой шелухе и молотой кукурузой. Пахнет, как в зерновом элеваторе или на сеновале. «Мы с вами проследим, как сырье проходит путь с этажа на этаж, от одного процесса к другому. Здесь солод дробят в муку грубого помола и ссыпают в мерные корзины, где смешивают с кукурузной крупой в пропорции примерно шестьдесят к сорока». Возможно ли описать словами таинство соложения, объяснить, как в пророщенных семенах происходит столь необходимая ферментация?

– Если такова вся партия, – сухо и размеренно говорил Болдуин, – а так, по-видимому, и есть, возникает вопрос: сколько всего пива произведено по этой рецептуре?

– В цеху дображивания тридцать танков, – ответил Джерри. – Это девятнадцать тысяч восемьсот баррелей.

Дион, Дион! Где же ты?

– М-да, дело куда серьезнее, чем я полагал, – изрек Болдуин.