Где бы ты ни был

Да уж, кто-кто, а Болдуин терпеть не может рисковать. Он уже добился, чего хотел, зачем ставить все на карту? Одно неясно: на что все-таки ему пивоварня? В этом деле без риска никуда.

Сколько добавлять хмеля? Когда бросать зеленые соцветия, а когда – белые? Пробуй! Экспериментируй! Сперва пару фунтов, чтобы осветлить сусло. Через полчаса – еще три фунта, чтобы появилась горчинка. Под конец – оставшиеся три фунта для придания пиву тонкого хмельного аромата. А дальше – только уповать на случай. Сусло, бывает, портится, хотя современные технологии этому препятствуют. Кипящую пенную жидкость перекачивают по трубкам с аммиачным охлаждением в бродильный резервуар.

– Олберг, ваше мнение? – спросил Болдуин. Билл обратился в слух. – Как любители пива воспримут эти… э-э… необычные пенные образования?

– Для них это будет чем-то новым, – с готовностью ответил Билл.

– Новым, – презрительно бросил Болдуин. – Новинки – для детей. Знавал я фирмы, которые полагались на новизну и прогорали, когда она исчерпывала себя. В еде и напитках покупатели предельно консервативны. К такому пиву они и близко не подойдут. Разве не так, Олберг?

– Ну… тут вы, пожалуй, правы, – упавшим голосом произнес Билл.

– Давайте напечатаем инструкцию! – в отчаянии предложил Джерри. – Наливать аккуратно. Не давать выдыхаться. Если хотите насладиться подлинным вкусом, избегайте появления пены…

– Не зарывайтесь, – грубо перебил Болдуин. – Мы с вами не «Хайнекен», не «Карлсберг» и не «Будвайзер». Куда нам диктовать свои условия публике? У производителей стиральных машин ушли годы, чтобы приучить людей к непенящимся отбеливателям.

Дион, Дион! В чем же причина? В воде? В солоде? В хмеле? А может, в дрожжах?.. Возможно, разгадка кроется на третьем этаже, в охлажденном бродильном резервуаре? В нем двести двадцать фунтов дрожжей, выведенных в лабораторных условиях из одного штамма, но хватило крошечной посторонней клетки, и мальтоза – солодовый сахар – стала разлагаться на спирт и углекислый газ. Катализаторы – вещь непредсказуемая.

Джерри представил себе новый штамм дрожжей, под действием которых пиво в кипарисовых бочках добродило до того, что в пене завелась обнаженная красотка. Он снова посмотрел на свой бокал. Пена опала, а вместе с ней и девушка. Пока все были заняты, Джерри плеснул себе еще пива. Девушка снова грациозно распрямилась.

Она была прекрасна – в отвлеченном смысле, конечно. Лицо юное и гладкое, губы полные и чувственные, руки изящные, грудь высокая.

– А теперь представьте, – гробовым тоном вещал Болдуин, – что будет, если у кого-нибудь в бокале случайно образуется такая пена? Скандал, вот что! Репортеры слетятся к нам, будто стервятники на падаль, и станут терзать вопросами: «Как вы объясните это явление? Так задумано или же это случайность?..»

– Первый закон маркетинга: любая реклама лучше… – вставил Олберг.

– Есть продукция, которой подобная реклама как раз вредна. Например, наша, – проворчал Болдуин. – Еда и напитки должны соответствовать трем требованиям: быть вкусными, полезными и не содержать примесей. Скандальной славы в этом списке нет. Ну что, – обратился он к Джерри, – сможете ответить на вопросы репортеров?

– Нет, не смогу…

Дион, куда же ты запропал? Почему не предупредил, что такое может произойти? Молодое пиво дозревало в лагерном танке, но он тут ни при чем. Возможно, дело в кройзенинге – или в последних ингредиентах: лупулине, соли, спелом солоде, гуммиарабике… Гуммиарабик уменьшает образование пены. Что ж, как вариант. А углекислый газ попал в пиво в результате карбонизации на последних стадиях брожения.

– Прошу прощения, – сказал вдруг Джерри. – Я на минуту.