Где наша не пропадала

Там же, в Новосибирске, видел, как парень выхватил у монголки кожаную куртку и дал стрекача. И сразу же четверо кинулись за ним. Не знаю уж, специальная охрана или комсомольцы-добровольцы. Догнали быстро. Схватили на лестнице в подземный переход, но бить не стали, хотя монголов на перроне была тьма, или не приняты у них самосуды над ворами, или соображали, на чьей территории находятся…

Короче, торговля кипит, в вагоне грязища, сортирная дверь на одной петле болтается, проводники барыши по тайникам прячут, пассажиры сами себе чай готовят – международный поезд.

Осчастливили город и двинулись дальше. Бока у баулов заметно потощали, но барахла еще предостаточно. Попутчики, отработав, сели ужинать. Гости понабежали. Бутылку на десятерых раздавили, а разговоров чуть ли не до утра. Лежу, ворочаюсь, уснуть не могу, будто вместе с ними торговал, нервы так же взъерошены. Угомонились только под утро. А когда проснулся, смотрю, уже к дому подъезжаю. Сдал постель, возвращаюсь в купе. Попутчики улыбаются, поздравляют с прибытием, за беспокойство причиненное извиняются. Я тоже улыбаюсь, ладно мол, дипломата из себя корчу, желаю им вернуться на родину с пустыми сумками и полными карманами. Ребятам приятно, улыбаются еще шире. Но чтобы слова мои с делом не расходились, предлагают купить у них кожаную куртку. Я им в ответ, рад бы, да денег у меня мало. Они не унывают, не беда, мол, за полцены отдадим, как-никак двое суток вместе ехали, подружились. Песню нашу вспомнили: «Дети разных народов, мы мечтою о мире живем». Мне даже стыдно стало, будто я эти полцены выторговывал, а у меня без всякого кино копейки оставались – после отпуска-то, понятное дело. И брал ведь не потому, что на халяву губу раскатал, иностранцев уважить хотелось. По карманам пошарился, все выскреб, только на автобус оставил.

Домой пришел, померил куртку, а она бракованная. Мало того, что руки поднять никакой возможности, так еще ведь и в локтях не согнуть…

Почему не примерил, когда покупал, спрашиваете?

Потому что дурак. Они спросили, какой размер ношу, покопались в сумке и выбрали, девчонка еще к плечам мне ее приставила. Да и некогда было, разговор о продаже зашел, когда уже поезд останавливался. Шустрые ребята, быстро сориентировались.

Вот вам и «дети разных народов» с мечтою о мире и дружбе… А, в общем-то, все правильно. Плохой товар – слепой купец. Пословица русская, но и у монголов, полагаю, что-нибудь похожее имеется.

Базар-вокзал

Это даже не история, а так – горькие мысли после долгой дороги. Постоял перед зеркалом, в перекошенной куртке, уступленной по дешевке улыбчивыми монголами, полюбовался на себя и грустно стало. Материться вдогонку? Бесполезно – не услышат. Обмывать обнову, что бы дольше носилась? Смысла нет – носить ее нельзя. Но кое-какие дополнительные соображения все-таки появились. Вспомнил другой поезд, не международный, а свой, родимый – «Рыбинск – Москва». Кстати, Рыбинск только что в очередной раз поменял вывеску, перестал называться Андроповым. Бедный город, он ведь еще и под именем Щербакова около десяти лет выступал. Но это к слову, речь-то о поезде.

В общем-то, поезд как поезд. Одних – увозит, других – привозит. Меня увозил. Не в первый и не в десятый раз, а все равно грустно. Остановились на узловой станции Сонково. Стоянка долгая, что-то там подцепляют, отцепляют, перегоняют – волынка минут на тридцать. Вышел на перрон ноги размять и покурить. Смотрю, двое парней вытаскивают из вагона ящик пива, потом – второй, третий… Угомонились на шестом. Аккуратно одетые мальчики, оба при галстуках, один даже в очках. В начале разгрузки я еще подумал: экие заботливые, едут из города со своим угощением. Потом, когда ящики выросли в баррикаду, решил, что для широкого жеста это слишком хлопотно, скорее всего, идет подготовка к свадьбе. Один остался караулить, другой побежал искать встречающих, вдвоем с таким грузом явно не управиться.

В Сонкове в те годы пиво появлялось редко, да и время было вечернее. Возле ящиков народец начал останавливаться. Я еще пожалел парня, знакомые алкаши прилипнут, клянчить начнут, нелегко такое добро до свадьбы уберечь. Суровый характер нужен. Гляжу, и впрямь, начал раздавать – не перевелись чудаки на Руси, думаю. Потом присмотрелся, чудачок-то денежки пересчитывает. А другой – покупателей зазывает. И довольно-таки бойкая торговля идет. Все отработано, видно, что не в первый раз. Когда народ схлынул, и в последнем ящике осталось три штуки, мне тоже пива захотелось. Подхожу, покупаю пару бутылок. Цена в полтора раза выше, чем в Рыбинске. Ушлые ребятишки, время даром не теряют. Пробовали, наверно, и больше заломить, но сельское население небогатое, к ресторанам неприученное – отыскали золотую середину. Взял юноша у меня деньги, отсчитал сдачу и спрашивает: «Дядя, дайте, пожалуйста, закурить». Сам я стрелять у незнакомых стесняюсь, но если просят, отказать не могу.