Где ночуют боги

Однажды ацаны проснулись, а у них дома повернулись. Были входом на юг, а стали на север. Ацаны думают: что такое? Не могут понять. Потом ветер поднялся. До этого у них не было ветра, всегда было лето, всегда было тихо. А тут такой ветер поднялся – ацаны ходить не могут, они же карлики, легкие сами. Только могут за землю держаться, чтобы не улететь. Кто плохо держался, того уносил ветер в горы далеко, и там он погибал. А самый главный ацан – у них был старик один, древний, как Ибрагим, триста лет ему было. Он всегда днем отдыхал в тени бороды козла. Вдруг видит он – борода у козла стала шевелиться от ветра. Он сразу сказал: «Все, ацаны, больше жить мы тут не сможем, мы рассердили Бога, теперь он нас погубит». Так и получилось. Холодно стало, наступила зима. Волосатый гигант появился. Страшный, вообще. Весь волосатый, Ибрагим говорит, что у него все время голова болела, поэтому очень злой был. Ацаны тогда Цвица позвали, говорят: «Сделай что-нибудь с этим волосатым». Цвиц сказал: «Хорошо». Днем он его загнал в озеро, по самую шею, пчел попросил помочь ему – пчелы помогли, потому что Цвиц им тоже помогал: он соты придумал, до этого пчелы не знали, как их делать. Пчелы волосатого в озеро загнали, а Цвиц ждал. Потом солнце зашло, пчелы домой ушли, холодно стало вообще, озеро замерзло, только голова у волосатого наверху осталась. Цвиц тогда спокойно по льду подошел и отрубил ему голову шашкой. Одним ударом, – Сократ изобразил один мощный удар шашкой и засмеялся. – Больше голова у волосатого не болела. Ацаны обрадовались сначала, думали, все, теперь нормально будут жить. Но Бог ничего не забыл. На следующий день послал на горы снег из хлопка. А потом молния ударила, хлопок загорелся. Все горы загорелись. Большой пожар был. Все ацаны сгорели, а тот, который пукал в молоко, упал в котел и там сварился. Вот так. Ибрагим говорит: «Если Бог сердится – это вообще. Не дай бог».

Антон молча выслушал рассказ Сократа.

Потом они пошли дальше, по пути сделали еще ряд коротких остановок. Сократ показал Антону дольмены – два домика, каждый из четырех громадных каменных плит, поставленных как стены и накрытых сверху пятой, еще более громадной, плитой. Антон не мог понять, как такое сооружение можно было построить в горах. Каждая плита, из которой состояли дольмены, весила много тонн. Но Сократ, к удивлению Антона, сказал, что это сделали карлики, ацаны. Это были их дома. Когда Бог еще на них не сердился, они были сильные, вообще, и могли впятером поднять такую плиту.

Вход в каждый из домиков был круглой дырой. Рядом лежала такая же круглая каменная пробка, которая одна весила столько, что Антон не смог ее не то что поднять, а даже просто сдвинуть с места. Сократ сказал, что каждый ацан всю жизнь жил в одном доме таком. Пока ацан жив был – дом всегда открытый был, потому что ацаны никого не боялись. А когда умирал, его в дом заносили, там оставляли, дырку закрывали за ним пробкой, и все.

– Когда рождается ацан – из дырки выходит. Когда умирает – обратно в дырку уходит. Ибрагим говорит, ацаны так говорили, – поделился Сократ.

Антон задумчиво спросил мальчика:

– А если пробки рядом лежат – это что значит? Ацаны, которые там жили, не умерли?

– Я же тебе сказал, – удивился Сократ. – Они сгорели. Бог рассердился. Когда Бог сердится – уже какие пробки?

Антон и Сократ прошли еще выше по лесистому склону горы. На следующем плато Антон вдруг услышал звук, тихий стук, как будто деревянные палочки ударяются друг об друга на весу.

Антон вспомнил этот звук. Деревянные палочки привез ему когда-то в подарок Миша Минке, директор «PRoпаганды», из Лаоса. Мишаня считал, что Антону нужно привезти из Лаоса деревянные палочки, потому что их мерное, негромкое постукивание – это креативно и стильно.

Антон поднял голову и посмотрел вверх. И увидел, что издает этот звук. Это были не палочки из Лаоса. Это были свертки, похожие на огромные сморщенные плоды. Они висели на деревьях, на высоте, немного покачивались и постукивали о ветки деревьев и друг об друга. Это были тела умерших. Убыхи из семьи Сократа и Аэлиты и абхазы из деревни так хоронили людей. Поэтому кладбище армян Антон уже видел, а кладбище абхазов – нет, и даже спросил Ларис об этом:

– А где кладбище абхазов?

А Ларис – которая явно знала, где оно, – только ответила смущенно:

– Оф, не могу сказать. У них – не как у нас.

Убыхи и абхазы после смерти заворачивают тела в бычьи шкуры и вешают высоко на деревьях. Они висят на ветру много лет, постепенно становясь сначала мумиями, потом, через сотню лет, сухими костями. Когда кости начинают греметь – их снимают с дерева и хоронят под деревом – совершенно высохшие, легкие, звонкие. Так были похоронены предки Сократа из убыхского рода Аублаа и предки многих абхазов, которых видел Антон во время дня сотворения Мира на поляне у руин святилища.