Где обитают дикие леди

Как оказалось, работать в компании женщин, не обращавших на него большого внимания, для Сигэру было комфортно и приятно. Куда труднее ему было общаться с господином Тэи, несмотря на небольшую разницу в возрасте и мужскую солидарность. Тэи не уделял большого внимания Сигэру – он обращался с ним так же отстраненно, как и с остальными сотрудниками. Женщины-коллеги Тэи уважали и часто обращались к нему со своими вопросами, а его холодность их совсем не смущала. Отношение к нему было очень доброжелательным.

Здание оказалось гораздо более запутанным, чем мог предположить Сигэру, когда впервые прошел через небольшой дверной проем, служивший входом. Компания действительно производила широкий ассортимент продуктов, и производственных цехов у нее были десятки – хотя их точное количество различалось в разные дни. Иногда Сигэру казалось, что новый коридор или лестница будто материализовались из ниоткуда там, где их прежде не было. Когда такое случалось, Сигэру объяснял себе это тем, что он все еще новенький и недостаточно хорошо запомнил здание изнутри. Тем более в его состоянии думать обо всем этом было совершенно недосуг. Когда Сигэру выходил на улицу, то наблюдал, как по обе стороны ведущей ко входу аллеи цвела сакура – оттого мир казался ему еще более иллюзорным. И чем иллюзорнее ощущалась действительность, тем проще Сигэру было с ней примириться. Он практически не общался с товарищами по университету, которые жили своей жизнью. Они наверняка стали бы рассказывать, как хорошо у них начинается карьера, а Сигэру при одной мысли об этой теме становилось тошно. Он хотел лишь минимизировать ущерб, который неизбежно должно было нанести ему будущее.

Дни его проходили между домом и работой, не нарушаясь никакими событиями.

В один из выходных дней Сигэру, как обычно, приводил в порядок мамину могилу, как вдруг в очередной раз услышал пение – на этот раз оно было гораздо отчетливее, чем прежде. «Не иначе как на хай-тек-могиле кто-то подкрутил регулятор громкости», – подумал Сигэру. Он с недовольством прислушивался. Ему хотелось уловить, откуда исходит этот дурацкий звук, а потом пойти и разнести его источник. Голос продолжал нудеть:

Ну же, хватит, дорогой,
Не ходи ко мне домой,
На могилу не ходи,
Я не в ней, я там, где ты.

Сигэру был потрясен. Знакомая песня! Когда-то она была очень популярна – ее исполняли во время песенного конкурса Кохаку[15], который шел по телевизору накануне Нового года. Он помнил, как мама подпевала ей и хвалила – какая замечательная песня.

Хотя, конечно, на кладбище она казалось совершенно неуместной. Голос снова и снова повторял последнюю строчку:

Я не в ней, я там, где ты.
Я не в ней, я там, где ты.
Я не в ней, я там, где ты.

И тут Сигэру словно поразило молнией. Это же мамин голос! И словно в ответ на его озарение голос смолк. Сигэру вслушивался изо всех сил – тщетно. Даже ветер в кронах замолчал. Сигэру стоял посреди кладбища совершенно один, в полнейшей тишине.

Сегодня перед Сигэру, как и всегда, проехала очередная партия аромапалочек. Прошедшие контроль палочки завернут в бумагу с каллиграфической надписью «Призыватель душ» и развезут по магазинам. Сигэру не знал, какой эффект оказывали входящие в их состав аромамасла, но знал, что эти палочки были одним из бестселлеров его компании. Как-то раз в обед он попытался расспросить об этом женщин-коллег, но они ничего толком не ответили, а лишь похихикали. Сигэру задумчиво жевал свой карри-кацудон[16], пока наконец не задал вопрос, который назревал у него все последнее время:

– Мне одному кажется, что эта компания какая-то странная?

К этому времени Сигэру достаточно восстановился, чтобы обращать на это внимание. Он стал реже ходить на кладбище, ограничиваясь одним посещением раз в пару недель. Пение он тоже больше не слышал – как бы усердно ни прислушивался. «Наверное, чтобы оно зазвучало вновь, нужно ходить на кладбище часто. Но маме это не нравится», – думал он.

– Не больше, чем любая другая, – ответила одна из женщин, отправляя в рот кусочек жареного тофу, увенчивавший ее тарелку с кицунэ-удоном[17]. Сигэру отметил про себя лисьи черты в ее облике: чуть раскосые глаза, узкое лицо. Кстати, а ведь говорят же, что кицунэ – лисы-оборотни, умеющие воплощаться в людей, – больше всего на свете любят жареное тофу? Поэтому удон с ним и называется – кицунэ-удон. Сигэру одернул себя и попытался перевести мысли в другое русло.

– Я не про это, – неуверенно продолжил он. Но женщины быстро перевели разговор: возле станции открылась новая булочная, и шеф там, говорят, учился во Франции.

– Саварен[18] там просто волшебный.

– Точно, а монблан[19] – еще лучше!

– А я еще не ходила. Стоит попробовать?

– Они все пекут на настоящем масле. Никакого маргарина. Разница чувствуется с первого кусочка!