Где обитают дикие леди

Одной из них уже пора – и она исчезает. А другая – другая идет в душ, смывает с себя этот день и, уткнувшись лицом в подушку, засыпает возле своей дочери.

Эноки

Сначала Эноки никак не могла понять, в чем дело.

Все началось неожиданно. Без предупреждений, без объяснений – люди стали к ней приходить – и их было много. Эноки не знала, зачем они к ней приходят. А когда наконец догадалась – то была ошарашена.

Она, конечно, знала, что тело у нее с некоторыми особенностями. А именно – на стволе, ближе к корням, у нее было два крупных бугра. Но она не придавала этому значения – у каждого найдется какая-нибудь странность, а то и не одна – даже у заурядного деревца. Ничего удивительного. Сегодня это принято называть «индивидуальность». Как бы там ни было, сама Эноки совершенно не переживала на этот счет. Подумаешь – выросло там что-то.

А вот среди людей пошли слухи, что Эноки – особенное дерево. Людям эти вытянутые, округлые бугорки казались чем-то примечательным. На них молились и собирали смолу, которая из них сочилась. Интересно, зачем она им? Странное поведение людей озадачивало Эноки. Настоящее сумасшествие…

«Особенно странно вели себя женщины. Я точно чего-то не знаю», – думала она, глядя на отчаявшихся гостий, складывавших руки в молитвенном жесте и кланявшихся до земли. Эноки и после не сможет свыкнуться с этим ощущением до конца – а поначалу у нее внутри и вовсе кипело от ярости. Что за аттракцион вы себе устроили?!

Понимание потрясло Эноки до глубины души: оказывается, бугры на ее коре принимали за женскую грудь, а смолу – за молоко. И теперь, вспоминая тот день, она может описать свои ощущения одним-единственным словом – отвращение.

«Сладкая роса – то есть смола Эноки обладала особыми свойствами», – говорили они. Якобы если кормящая мать, у которой нет своего молока, вотрет ее себе в грудь, то молоко обязательно появится. Какая чушь!

Другие говорили, что «сладкая роса» – это и есть женское молоко, так что если втирание не помогло – ею можно кормить своего ребенка. И тогда он вырастет здоровым и сильным. Ну и бред!

Так досадовала Эноки, слушая, как люди пересказывают друг другу эти небылицы, толпясь в храмовом саду, где она росла. В негодовании она шелестела листьями – но никто не обращал на это внимания. Людей волновали бугры на ее коре и смола, и ничего другого для них не существовало.

Люди вообще склонны придавать вещам большее значение, чем они содержат на самом деле. Это Эноки усвоила хорошо. Можно предположить, что на этом допущении строятся все мировые религии – по большому счету, ничего плохого в таком представлении не было. Но идея провести параллель между ее наростами и женской грудью вызывала у Эноки отторжение. Обычные уплотнения на древесной коре. А смола из них – уж точно не «сладкая роса». Более того, ее беспокоило, что втирание этой смолы может навредить здоровью. И уж конечно не стоит вливать ее в маленьких детей! Но людям хотелось верить в чудодейственную силу Эноки – силу, в которую не верила даже она сама.

Который год подряд размышляя об этом, она пришла к выводу, что неприятие в ней вызывала произвольность, с которой люди приписывают вещам какие-то свойства. Так люди поступают и с предметами, которые они создают сами, и с теми, что создала природа. Они могут взять фрукт или овощ, который напоминает им какую-то часть тела, и плоско шутить в своих телешоу – глядите, мол, какая непристойность. Хотя если здесь и есть что-то непристойное, так это взгляд зрителя. Якобы полосочка удона[23] такая же тонкая и упругая, как женское тело. Некоторым фруктам умудрялись давать женские имена. Со временем Эноки накопила немало сведений о том, как люди воспринимают мир, и пришла к выводу, что больше всего им нравится вырывать предметы из контекста и приписывать им скабрезный смысл. Какое убожество. Они что, правда такие идиоты? И апогей абсурда – нескончаемая очередь к Эноки, которая даже не была матерью сама – очередь, в которой только и говорят, что про грудное молоко. Питание младенцев – вещь деликатная: неправильное кормление может быть опасно для младенца, и к этому нельзя относиться беспечно. Объяснить это Эноки не могла, но интуитивно понимала. Ей было очень досадно становиться невольной соучастницей – из-за формы ее коры могли пострадать дети.

Но стоявшие к ней в очереди женщины испытывали совсем другое – настоящее отчаяние. Она отчетливо помнила выражения их лиц – и сетовала на то, как жилось женщинам в старые времена, до изобретения молочных смесей. Молодым матерям и сейчас нелегко – слишком уж силен культ грудного вскармливания, но искусственное молоко все же здорово выручает. Есть осязаемая разница между тем, чтобы прибегать к замене, и полным отсутствием всякой замены. Все дело в выборе – раньше женщины его не имели…

Кстати о выборе… Жила однажды женщина по имени Окисэ. Ее изнасиловал мужчина – он угрожал убить ее младенца, если она откажется заняться с ним сексом. Потом это повторилось, а после он убил ее мужа и занял его место.