Где пальмы стоят на страже...

Но он пел больше, пел самые разнообразные песни — плясовые, запевки, чувствительные куплеты, печальные песни, вызывающие слезы на глаза людей, и АБС, где каждый куплет начинался с новой буквы алфавита. АБС были о приключениях бандитов и разбойников и прямо приводили в восторг Антонио Балдуино.

До свиданья, Сакко до Лимао,
родная моя сторона,
еду в тюрьму, в Баию,
не забуду тебя никогда.

Это был романс о разбойнике Лукасе да Фейра, одном из любимых героев Бальдо:

Много добыл я добра,
много роскошных вещей,
лучший табак вы найдете
в хижине бедной моей.

Но схватили меня в Баии,
под конвоем меня повезли,
я-то верхом поехал,
а они-то пешком пошли.

Люди тихонько переговаривались между собой:

— Отчаянный парень был, видно, этот Лукас…

— Говорят, птицу на лету сбивал…

— Говорят, душевный был человек…

— Душевный?

— Только богатых грабил… А деньги бедным отдавал…

Обижать бедняков не хочу,
с них ведь и нечего взять,
но богатому с толстым карманом
от меня никуда не удрать.

— Вот, разве я не говорил?

— Настоящий мужчина, черт возьми…

Равно я люблю негритянок,
мулаток с коричневой кожей,
длинноволосых метисок
и белых девушек тоже.

В этом месте Зе Камарао начинал бросать нежные взгляды на девушек и улыбался своей самой обаятельной улыбкой. А они восхищались им так, словно он-то и был тот самый Лукас да Фейра, про которого сложили эту песню. Мужчины громко смеялись. В следующих куплетах говорилось про верность разбойника данному слову и про его храбрость, которой он сам очень хвастался:

Соучастников я не выдам,
чтоб они не попали в беду
уж если меня поймают,
пускай я один пропаду
Так про мою отвагу
повсюду разносится весть,
звали меня атаманом,
атаман я, братцы, и есть.

Но был момент, когда голос Зе Камарао становился особенно звучным, а взгляд — особенно нежным. Это когда он пел куплет на букву «у»:

«У» — это гласная буква,
такие же «а», «е», «и», «о».
Прощай, родной селенье,
прощай же и кто-то еще…

Тут он бросал взгляд на самую красивую из девушек, и в этот момент он был Лукасом да Фейра, разбойником и убийцей, который всё же любил кого-то…

И он заканчивал песню под восторженные аплодисменты всех присутствующих:

Я ухожу далёко
из родимой сторонки моей,
но уношу я с собою
думу-кручину о ней…

Женщинам очень нравилось:

— До чего ж красиво…

— Печально так, прямо за сердце берет…

Разговор становился всеобщим:

— Говорят, Жубиаба всякие заклинания и наговоры знает…

— Говорят, Жоао от наговора умер…

— Да неправда… Он умер из-за злобы своей… Он был хуже змеи.

Старый, толстый негр, все время чесавший перочинным ножиком подошву ноги, принялся тихонько рассказывать:

— Слышали, как он поступил со старым Зекиелем? Вот послушайте, так у вас волосы дыбом станут… Вы ведь все знаете — старик был правильный человек. Хороший был человек, надежный. Я его близко знал, вместе работали, я — каменщик, и он — каменщик. Да, правильный был человек… Другого такого не встретишь. Да как-то раз принесла нелегкая к нему в дом этого самого Жоао. Негодяй заделался его другом, да только затем, чтоб у старика дочку увести. Вы, верно, помните Розу. Я так хорошо ее помню. Она была самая пригожая из всех девушек, что я видел вот этими глазами, которым уж скоро гнить в сырой земле. Так вот Жоао стал ее обхаживать, все о свадьбе речь заводил…

Одна женщина сказала:

— Точно также и мой Роке… А потом бросил…

— Ну так вот, назначили они день… Но как-то раз вечером старый Зекиель ушел на работу. Он тогда работал в порту, грузчиком… Жоао, как он был жених и, значит, ему во всякое время в дом входить позволено, пришел и повел Розу в комнату, будто бы смотреть приданое, что у старика было в сундуке припрятано… Она потом рассказывала, что кричала, да не слышали. Когда старик вернулся, он прямо с ума сошел. А Жоао, который только бахвалился, что он храбрый, перепугался и долго от всех прятался, пока в один прекрасный день вместе с еще двумя молодчиками не выследил Зекиеля и не напал на него в темноте. Уж они его били, били… Так что ж вы думаете? Негодяй даже не был арестован. Говорят, ему важные господа покровительство оказывали…

— Ага, говорят… Как-то раз его увидел один солдат и задержал, так знаете, что было. Жоао отпустили, а солдата в тюрьму упрятали…

Никто не заметил, как приблизился Жубиаба. Знахарь сказал: