Где простирается тьма (ЛП)

Мне удается подняться на колени в то же время, как Димитрий усаживается на переднее сиденье внедорожника. К нам присоединяются двое крупных мужчин. Один из них, лысый и просто огромный, садится на переднее сиденье, поднимает пистолет и кладет его себе на колени. Безмолвная угроза. Другой мужчина ― темнокожий, с более добрым лицом. Он забирается назад, рядом со мной, одновременно с тем, как я, наконец, устраиваюсь на сиденье.

Внедорожник трогается вперед, и я перевожу дыхание. Не буду лгать и говорить, что страх не пронизывает меня прямо сейчас, потому что именно так и есть. Когда мы были в океане, было легко надеяться и думать, что Хендрикс найдет меня. Он знает океан. А на суше, это… намного сложнее. Что, если он даже не знает, что я здесь? Он может потратить время, прочесывая мили и мили океана.

Я сглатываю слюну и закрываю глаза, чтобы успокоиться. Что хорошо на суше, это то, что здесь у меня больше шансов сбежать. Это плюс. Я могу убежать, выбрав подходящий момент. Надеюсь на это, потому что это может быть моим единственным шансом. Возможно, я сама буду своим единственным шансом. Я открываю глаза и смотрю в окно. Высокие деревья, широкие дороги и люди на велосипедах, проезжающие мимо. Странное чувство растет в моей груди, и мне требуется мгновение, чтобы понять его.

Я снова на суше.

Прошло больше двух лет с тех пор, как я была в цивилизованном мире, и это несколько подавляет. Люди болтают, машины с шумом проезжают мимо. Моя голова переполнена. Я так привыкла только к звуку рокочущих волн, что мне даже интересно, как же я раньше чувствовала себя здесь на своем месте. В океане ― это единственное место, где я чувствовала себя безмятежно. В покое.

Я поворачиваюсь, смотрю вперед и ловлю взгляд Димитрия, наблюдающего за мной в зеркале заднего вида. Я прищуриваю глаза и смотрю на него. Он ловит мой взгляд и снова переводит взгляд на дорогу.

― Куда ты меня везешь? ― спрашиваю я, цепляясь за цепи.

― Я не собираюсь говорить тебе ни об этом, ни о чем-либо еще. Ты будешь говорить только, когда я разрешу. До этого ты держишь рот на замке и делаешь, что говорят.

― Ну да, ну да, я пробыла с подобными ублюдками достаточно долго, чтобы знать, как они поступают, ― говорю я. ― Если ты думаешь, что я расскажу вам что-нибудь о Хендриксе, то ошибаешься. Но если хочешь, чтобы я заткнулась, тогда я заткнусь.

Димитрий дает по тормозам, и меня бросает вперед. Тогда до меня доходит, что я не пристегнута. Мое лицо больно врезается в спинку сиденья, и я разбиваю себе нос. Кровь льется по лицу. Я громко вскрикиваю и поднимаю голову, чувствуя, как лицо покрывается теплой липкой жидкостью. Слышу, как хлопает дверь со стороны Димитрия, а потом открывается с моей. Он хватает меня за плечи и вытаскивает из машины.

― Вот что, девочка, ― рычит он, приподнимая меня к себе. Уверена, что в другой момент смогла бы почувствовать его запах, ведь он так близко, но все, что я чувствую, это собственная кровь, заполняющая нос, ― не тебе указывать, что да как. Не ответишь на мои вопросы, окажешься на шесть футов под землей. Сечешь фишку? Решай сама, сколько стоит твоя жизнь. Хватит защищать этого сукина сына. Он заслуживает того, чтобы быть обреченным на долгую, мучительную смерть.

― Ты его не знаешь, ― говорю я тихим, сердитым голосом, ― ты знаешь только то, что сам себе придумал, но это так далеко от...

― Заткнись! ― огрызается он. ― Не говори о том, что я знаю, а чего нет. Ты не жила моей жизнью, так что не тебе говорить, придумал я что-то или нет.

― Ты зря тратишь время, ― шепчу я в ответ. ― Он и не подумает сдаваться тебе.

Его глаза блестят.

― Он сделает все, что захочу, потому что я видел, как он смотрел на тебя. Если бы ты ничего не стоила, девочка, то он выстрелил бы в меня и рискнул твоей жизнью. Он этого не сделал. Теперь вернись в машину и заткни свой рот.

Мои руки дрожат от волнения, я поворачиваюсь и забираюсь обратно. Так много слов, которые хочется высказать, но что они изменят? Он придерживается какой-то сумасшедшей истории, которую придумал о Хендриксе, и не отступает от нее. Я и не ожидаю этого, но должна сделать все возможное, чтобы защитить себя. Этот мужчина на грани. Я не знаю, как сильно могу его поддернуть, потому что не могу его прочитать.

Все, что я вижу, это ненависть.

Ненависть настолько глубокая, что даже интересно, есть ли там еще что-то.

Мы останавливаемся у большого дома, окруженного сплошным черным металлическим забором не меньше восьми футов в высоту. Я вздрагиваю. Убежать отсюда не будет легко. За забором огромный трехэтажный дом. Он выстроен из песчаника и просто ошеломляет. Граница участка может похвастаться густыми деревьями и кустами, высаженными явно для уединения. Когда машина останавливается у входной двери, я озираюсь кругом. Вау.