Где рождаются циклоны

Прошел дождь. Автомобиль мчится среди густой глянцевитой зелени, издающей сильный запах. Эта, пропитанная влагой, перегретая земля находится в состоянии постоянного брожения. Мы проезжаем мимо плантаций кокосовых деревьев, с их тяжелыми, похожими на стручки ветками, в тени которых висят точно огромные разноцветные орехи.

Вот рощи апельсинных деревьев. Стоит только протянуть руку, чтобы достать золотистый шар. Ручейки, с берегами, заросшими бамбуком, толщиной в человеческую ногу. Виллы, утопающие в цветах, разнообразной окраски, темных, пурпурных и лиловых.

По грязной глинистой дороге, навстречу нам, идет плантатор. Это англичанин, с круглым, потным лицом. На нем открытая на шее рубашка и холщовые штаны.

В зубах трубка. В руке нож. Фетровая шляпа. Очки. Он смеется, протягивая открытую ладонь к кокосовому дереву, сучья которого гнутся от тяжести плодов. Все здесь растет без всякого ухода.

Солнце проглядывает сквозь тучи. Сильно пахнет землей. От ветки отрывается апельсин и надает с глухим шумом на кучу гниющих листьев. На небе радуга.

Порт. Длинный деревянный помост. Вечер наступает сразу. Быстро темнеет. Только между небом и водой остается небольшая светлая полоса.

Неполная луна дает лишь бледный слабый свет. Громадная черная туча расползлась двумя крыльями с красными полосами. Из моря выходит радуга и пересекает пурпурное облако. Низко нависшее душное небо покрыто лиловыми и красными полосами. Неподвижные корабли кажутся точно нарисованными китайской тушью, на медно-красном фоне.

В полумраке тихо проплывает парус.

От парохода на рейде ползут по небу скрученные полосы густого дыма.

Вода отливает кровавым цветом.

Мы стоим на набережной и в то же время на пороге другого мира. Проходят люди. Вот два молодых человека в шлемах; два золотоискателя. Они, вероятно, поднимутся вверх по Ориноко до Каррони. Последую ли я за ними? Они приглашают меня. Я отказываюсь, но мне немного жалко. Мы обмениваемся карточками.

— «Вот мой адрес в Боливаре… Вам следовало бы отправиться в Сан-Фернандо и оттуда, верхом в Каракас, без дороги, прямо по Саванне. Великолепно! — Желаем вам успеха. До свиданья!»

Шлюпка переполнена. Мелькают белые одежды. При свете фонаря негритянки передают корзинки с апельсинами и розовыми бананами. Зеленый огонь на моле показывает, что путь свободен.

Лунный свет

Море меняет свой вид. Оно волнуется, кипит, на темной поверхности его появляются гребни пены. Облака, в форме колонн, вырисовываются на прозрачном, зеленоватом, как озеро, небе. На короткое время все окутывается сумраком.

Луна в первой четверти льет слабый, бледный свет. На горизонте сверкают молнии.

Какую грусть навевает этот лунный свет под тропиками. Где вы, душные, темные, ночи, с сверкающими звездами? Здесь унылый пар клубится над морем. Ползут тучи более черные, чем небо. Темный силуэт пакетбота еще усиливает зловещее впечатление этой картины.

Неполная луна разливает бледный, точно подернутый дымкой свет и от него не сверкают темные, как смола, волны. А вокруг луны бледный круг, за ним черное, как сажа, небо и синеватые тучи.

На якоре

Говорят, что мы будем в Демераре после полудня. Должны были придти сегодня утром. Но пропустили прилив. Утром море опять изменило свой вид. Оно теперь зеленое и покрыто пеной. К нему уже примешивается грязь Ориноко.

Облачное небо кажется почти белым. Можно задохнуться от жары. С каждым оборотом винта вода становится все более и более мутной и грязной и отливает разными цветами. Когда наклоняешься над бортом, в лицо вам поднимается горячий пар. Из глубины всплывает грязь и растекается на поверхности серыми пятнами, похожими на плесень.

Жара невыносимая. Испытываешь ощущение, будто все тело покрыто теплым маслом.

По воде тянутся лиловые полосы.

Мы становимся на якорь в безбрежной пустыне, плоской, бледной и унылой. В голове тяжесть. В висках стучит; Мы в виду реки и теперь нужно ждать прилива.

Море приняло желтоватый оттенок. Когда бросили якорь, на поверхность поднялись клубы вонючей тины.

Вдали видна земля: узкая полоса деревьев и домов на уровне горизонта. Рядом с нами покачивается черный с красным угольщик. И больше ничего.

На носу корабля две негритянки в желтых пенюарах, с красными цветами в волосах.

— Послушайте! — говорит наш корабельный доктор, — ведь теперь не карнавал!

Сверкающее пространство вокруг ослепляет глаза. Море кажется кипящим. Небо потемнело. Цвет его становится темно-синим, испещренным большими белыми пятнами.

Черная линия на горизонте — это Демерара, это Америка. Не видно никакой тени. Легкая качка. На голову давит тяжелая свинцовая шапка.

Далекие страны

Те же бледные облака неподвижно висят на серосинем темном небе. Море из желтоватого становится серым. Тропические сумерки надвигаются между двух пурпурных полос, похожих на губы огромного рта, зевающего над черной водой.

Сегодня вечером мы не попадем в Демерару.