Где-то есть ты

Сашка дрожал всем телом от страсти и возбуждения, и эти ощущения неминуемо передавались и мне. Господи, я так долго ждала этого момента и теперь наслаждалась им сполна. Мы еще долго не могли оторваться друг от друга. Сгорали вместе в костре нашей любви, желая все большего, но останавливались в последний момент, понимая, что не стоит торопить события.

Наконец, он мягко отстранился, пытаясь отдышаться, и посмотрел на меня глазами, полными любви.

– Пойду и скажу сейчас всем, что ты моя девушка. – Схватил

меня на руки и закружил. – Хочу, чтобы все знали об этом. Ты моя, Ева!

Слышишь? Моя! Единственное, что я сейчас хочу, это идти и держать тебя за руку! Только ты!

– Сашка, – я весело рассмеялась, – по-моему, ты пьян!

Когда мы вернулись, то обнаружили, что половина гостей разъехалась, а те, что остались, уже спокойно спали на втором этаже. Тихо играла музыка, и лишь несколько человек продолжали штурмовать бассейн. Митя валялся на диванчике в прихожей, свернувшись калачиком, а Даша флиртовала с Вовой возле камина. Мила с Владом изучали друг друга в массажной комнате, во всяком случае, мы так решили, когда обнаружили, что дверь в нее заперта.

Убрав грязную посуду со стола, мы с Сашей искупались, погрелись в сауне, а затем встретили наш первый общий рассвет вместе на балконе.

Глава 12

Я прихожу в себя от осознания того, что дрожу всем телом, промерзшим буквально до костей. Все подчиняется ноющей боли в руках, скованных за спиной. В нос ударяет пряный запах сырой земли, щекочущий ноздри. К голове, пульсируя, приливает кровь.

В эту же секунду приходит мысль, что меня похоронили, и я дергаюсь, одновременно открывая глаза, но, быстро оценив обстановку, понимаю, что лучшим решением будет и дальше изображать потерю сознания. Ложусь и прижимаюсь щекой к сырой земле. За три секунды, что мои глаза остаются открытыми, мне удается увидеть многое из того, что происходит вокруг, отчего сразу забываю про холод.

Передо мной широкий двор, обнесенный деревянным забором. Вокруг темнота, скорее всего, ночь, слышатся звонкие трели ночных птиц. Откуда-то слева льется тусклый искусственный свет, похоже, что от дома, в котором меня держали. Справа, в той стороне, куда мне удалось посмотреть, растут несколько деревьев с тонкими перевитыми стволами, похожие на яблони. Поддаваясь порывам ветра, они вкрадчиво шелестят своей листвой. Шшш…Шшш…

Мне даже кажется, что я вижу перед собой пару грядок. Выходит, это - сад похитителя. Где-то вдалеке, за забором, слышится звук текущей воды. Все эти шумы и шорохи заглушает один-единственный, сверлящий мой череп насквозь, - звук копошения. Его нельзя ни с чем спутать. Я много лет провела, помогая родителям на огороде, и этот звук узнала бы из тысячи.

Осторожно выгнув шею, стараясь не произвести лишнего шума, поворачиваю голову на пару сантиметров влево и осторожно приоткрываю веко. Так оно и есть, мои опасения подтверждаются: в пяти метрах справа от меня, стоя по пояс в стылой земле и орудуя большой железной лопатой, мой похититель роет могилу. Вспотевший и изнеможенный, он с хрустом вонзает лопату в чрево глубокой ямы, затем швыряет вырытый песок на уже образовавшуюся горку в полуметре от могилы.

На краю ямы стоят початая бутылка водки и стеклянная рюмка.

Рядом висят канатные качели, подвешенные между стволов

двух деревьев и издающие противный скрип при каждом дуновении ветра. Тут я вспоминаю про труп старухи, о который споткнулась, выходя из

помещения, бывшего моей клеткой. Вспоминаю ее застывшие глаза, клетчатый фартук, запах гниения. От этих мыслей меня начинает мутить.

А ведь я лежала на ней, барахтаясь, как муха в паутине, скованная страхом. Наверное, от испуга сознание тогда и покинуло меня. Факт присутствия этого трупа давал мне надежду на то, что могила предназначается все же не мне. Может быть, это шанс сбежать отсюда? Я очень медленно поворачиваю голову вправо. Сердце мое еще сильнее начинает колотиться в груди, во рту пересыхает – в метре от меня лежит труп той самой пожилой женщины, неестественно раскинувшей ноги.

Ее косынка сбилась на бок, придавая лицу нелепое выражение, словно бы она бежит куда-то, торопится, но спотыкается о камень и падает замертво рядом со мной. Брр… Новый порыв ветра доносит до меня сладковатый запах тлена и успевшего начаться разложения. Интересно, он ли ее убил?

Наверное, держал так же, как меня, истязал, а потом зарезал или задушил. Или ее сердце не выдержало таких испытаний и остановилось.

Медленно поворачиваюсь. Позади тела, метрах в десяти, стоит одноэтажный дом, на крылечке которого и горит та самая лампочка, освещающая сад. С края пристроен гаражик, в котором, вероятно, он прячет свою колымагу, ту, что наехала на меня. Входная дверь прикрыта. Домик представляет собой старое трухлявое строение, довольно большое, но почему-то всего с двумя окнами, в одном из которых горит тусклый свет, едва различимый сквозь плотную ткань занавесок.

Серый, слегка обшарпанный от старости, дом кажется спокойным

и неприметным. Осмотрев забор, я примечаю калитку, через которую можно