Где-то есть ты

Включала музыку и хоть немного, но оживала. Это становилось моей отдушиной, моим миром, моим способом релаксации. Мне было так хорошо…

Я ехала, откинувшись на сидении, и улыбалась встречным водителям. Загородные пейзажи умиротворяли, конечно, лучше, чем городские. Все эти мелькающие за окном поля, деревья, закаты…

Машина оказалась самым подходящим местом для нас двоих – меня

и моего одиночества. Движение – самое приятное состояние. Музыка –

единственное утешение. Звуки наполняли тело, позволяя ему парить

над суетой и серостью жизни. Музыка была моей - такой же трогательной и

лучистой. Она говорила о том, о чем я сама не могла бы сказать. Каждая мелодия будто давала надежду на будущее, а когда звучали те самые песни, я вспоминала только самое хорошее, что нас с Сашкой связывало.

Душа наполнялась воспоминаниями о наших счастливых моментах. И чем дольше я ездила, тем спокойнее становилось. Сегодня мне впервые захотелось остановиться. Выбрала местечко по душе, притормозила у обочины. Закрыла машину и спустилась вниз по тропинке, ведущей в небольшой лесок. Деревья, пронизанные насквозь солнечными бликами, приняли как свою. Они будто наклонялись вниз, чтобы обнять меня большими пушистыми зелеными лапами и утешить. Они шумели на ветру, вбирая в себя мою боль.

И мне совсем не было страшно.

Это, знаете ли, уже такая стадия отчаяния, когда ты в поисках себя и покоя просто бредешь, куда глаза глядят, повинуясь только голосу одиночества, а не здравого смысла. За лесом виднелся зеленый луг, чуть дальше маленькая речушка. Она шумела, натыкаясь на траву и камни, и, петляя, исчезала где-то вдали.

Я прошла вдоль луга, срывая васильки и колокольчики, и с этим ярким букетом уселась на замшелый пень возле речки. Просидев там некоторое время, ни о чем не думая, спустилась и легла на траву. Закрыла глаза, слушала тишину и пение птиц. Здесь мне позволялось быть самой собой, а не подтянутой начальницей с кислым уставшим лицом. Можно было лежать, читая мысли деревьев, животных, цветов. Просто дышать глубоко и полной грудью.

Когда уже начало смеркаться, встала, умылась из речки и поехала обратно. Через час, припарковавшись и щелкнув сигналкой, зашагала к подъезду. Умиротворенная, спокойная, прижимающая к груди букетик из полевых цветов. Внезапно из темноты показался знакомый силуэт. Широкие, но почему-то ссутуленные плечи, сильные руки, спрятанные в карманах джинсов, кепка на голове, прикрывающая лицо.

Вздрогнула и замерла.

Подошел ближе. Еще ближе. Приподнял подбородок, обжег горячим дыханием. Несмело посмотрела в его глаза. Они были наполнены такой тоской, таким отчаянием, что захотелось зажмуриться и не видеть их. Чтобы не чувствовать слабость, переворачивающую сейчас все мои внутренности.

– Привет, – хрипло произнес Сашка, гипнотизируя взглядом.

– Здравствуй, – ответила, стараясь сохранять дистанцию.

– Уже успела себе нового кавалера завести? – Спросил, намекая

на цветы.

– Да.

– Ясно.

– Вообще-то, сама нарвала. В поле.

Что ж ты делаешь, Ева? Сделай ему больнее, соври.

– Ты прости, я должен был раньше прийти.

Голос надтреснутый, полный тоски.

– Ты мне ничего не должен, – заметила с вызовом.

– Я был не в себе. Такой идиот… – Саша взял меня за руку и усадил

на скамейку. – Выслушай меня хорошо?

- Говори.

Он тяжело выдохнул, снял кепку, провел рукой по волосам.

- Мне в тот день предложили одну отраву, и, не знаю почему,

не отказался. Проглотил ее, а потом не мог ни о чем думать. Сердце билось

так, словно внутри меня кто-то давил на газ на холостом ходу. Хотелось двигаться, разговаривать, выпустить энергию. Двое суток не спал. Зрачки – с

монету. Не хотел, чтобы ты видела меня тогда в таком состоянии. Мне было

так стыдно…

Опустил голову и несколько раз ударил себя кулаком в лоб.

– Такой болван, ну как же я мог… Все сам испортил.

– Не бей себя больше, – улыбнулась и взяла его за руку, – мне все

понятно. Я не злюсь. Зря ты с этим Пашей связался.

– Знаю, он - отморозок.

– Полнейший.

Жажда. Страстная, невыносимая, мучительная. Просто убийственная. Быть с ним. Держать за руку. Ощущать, как его прикосновения обжигают кожу, сгорать от них.

– Ева, ты не обязана меня выслушивать и прощать, я только хотел…

Прижала его к себе и обняла. Это то, что мне было нужно все это время больше всего. Провалиться в эту чертову пропасть и почувствовать успокоение. Ощутить эти обжигающие мурашки, бегущие вдоль позвоночника. Слышать любимый голос, дышать с ним одним воздухом, зависнуть где-то между небом и землей и парить, забывая про реальность.

Мы целовались с такой страстью, будто боялись отпустить друг друга. Так горячо, незабываемо, смело. Выпивая нашу страсть до капли, наполняюсь ее до краев, растворяясь в мягкости и нежности, задыхаясь и пьянея. А потом сидели в темноте у подъезда, обнявшись, и он долго молча

вдыхал запах моих волос.

– Мои друзья каждый год ездят отдыхать на речку с палатками. А

я – с ними. Все парами, а я всегда один. Но ведь теперь ведь все изменилось,

правда? – Сашка поцеловал меня в кончик носа. – Поедешь завтра со мной?