Где-то на земле есть рай

Мама дает мне советы, всегда невпопад, расспрашивает меня о работе, которая ее на самом деле не слишком интересует, и в подробностях описывает мельчайшие происшествия из своей жизни. Изредка она говорит об отце, который давно с нами не живет, и всегда одним и тем же тоном – как о незнакомце, который проехал мимо на машине и обрызгал ее грязью из лужи.

– Представляешь, твой отец…

Мама считает себя интересной женщиной, и ее самолюбие уязвлено тем фактом, что она была замужем только раз. Время от времени в ее жизни появлялись другие мужчины – как появлялись, так и исчезали. Обычно в начале отношений мама аттестовала их с воодушевлением, а в конце неизменно замечала:

– Пустой номер! Дохлый вариант…

Или:

– Зачем мне это потрепанное жизнью б/у? Нет, я найду себе что-нибудь получше…

Приехав к маме, я застала у нее ее лучшую подругу Марику Иванову. По словам мамы, она души не чает в Марике. Я же думаю, если бы Марика знала, что мама говорит о ней за глаза – и при этом совершенно беззлобно, – их дружбе навсегда бы пришел конец.

– А Марика опять нашла себе кого-то молодого… Бабе сорок шесть, а она не унывает! Но, конечно, грудь у нее уже обвисла, куда уж там…

Вообще, мамины разговоры и готовность обсуждать лучших подруг в любое время и со всеми подробностями стали причиной того, что я принципиально не дружу с женщинами.

– Лиза! Что-то ты как-то не очень выглядишь… Может быть, тебе все-таки уволиться и найти работу в банке? Кстати, ты еще не знакома с Родионом? Он сейчас придет…

– Что еще за Родион? – напряглась я.

Раньше я не замечала за мамой привычки знакомить меня с кем-то с целью выдать замуж. Наоборот, она считала, что «лет до двадцати пяти полезно нагуляться, но не дольше, а то прошляпишь свое счастье…».

– Родион, ну, Родион… – капризно протянула мама. – Он мой хороший знакомый. Я очень надеюсь, что вы подружитесь.

Я поняла, что речь идет об очередном кандидате на роль ее второго мужа, и перевела дух.

– А, ну тогда…

В передней затрещал звонок.

– Иду, иду! – прокричала мама, срываясь с места.

Через минуту она вернулась, ведя за собой мужчину лет пятидесяти, добродушного, плешивого, в изящных очках без оправы.

– Вот… Это Родион… Это Лиза… А это Марика, моя подруга.

И после обмена фразами, призванными скрыть общую неловкость, мы садимся за стол.

Минут через десять я начинаю думать, как мне не повезло, что у меня сегодня не было мигрени, или гриппа, или еще какой-нибудь причины для того, чтобы остаться дома, валяться на диване и перечитывать книжки из бабушкиной библиотеки. Мама демонстрирует мне Родиона, как свое законное приобретение, точь-в-точь как какой-нибудь богач демонстрировал бы знакомым новый автомобиль. Заодно она демонстрирует меня Родиону, она выбалтывает рабочие секреты, которые я когда-то имела глупость ей рассказать, преувеличенно хвалит меня, не замечая, что заодно выставляет в совершенно невыгодном свете, разбавляет реальные факты такими дикими измышлениями, что меня так и тянет провалиться сквозь землю. В этой нелепой комедии Марике выпадает роль публики. Лучшая подруга мамы слушает, улыбается и пару раз вставляет такие отточенные шпильки, что я начинаю подозревать, что своему сыну она тоже говорит о моей матери нечто вроде:

– Бедная Таня, все ищет-ищет себе мужика, да никак не найдет… Вечно она корчит из себя принцессу, которой все обязаны, а ведь ее молодость уже давно позади… И ноги у нее короткие, да и внешность, честно говоря, так себе…

Я ловлю себя на том, что мне грустно, а еще скучно. Еще я думаю, что с куда большим удовольствием находилась бы сейчас на работе, разговаривала бы с Пашей и занималась бы каким-нибудь делом, принося в расследование посильную помощь.

– Моя дочь – страшный романтик, – говорит мама. – Знаешь, Родион, для чего она пошла в полицию? Ей всегда хотелось написать детектив, как Агата Кристи…

– У-у-у, – говорит Родион, и в его глазах за стеклами очков зажигаются огоньки. – Так вы, значит, писательница?

Глупо называть писателем человека, у которого до сих пор не опубликовано ни одной книжки. Но если я скажу им это, то надолго стану темой для обсуждения. Нет уж, лучше промолчать и подождать, когда они заговорят о другом.

– А много интересных дел вам попадается? – не унимается Родион. – Достойных вашего пера?

– Сейчас все пишут на компьютерах, – довольно сухо напоминаю я.

– А все-таки?

– Достаточно. Вчера, например, убили банкира Лазарева, мужа певицы.

– О! И вы будете заниматься расследованием?

Меня так и подмывает опрокинуть блюдо с салатом ему на голову – до того у него спесивый, пренебрежительный тон.

– Я уже некоторым образом им занимаюсь.

Зачем я только это сказала? Теперь он точно от меня не отвяжется.

– Я читала, что вроде как была угроза убить Алису, а не ее мужа, – замечает Марика. – Поэтому за ним не уследили.

Родион пожал плечами:

– Не знаю. Лично я не стал бы покупать детектив, в котором убивают очередного банкира, это как-то… обыденно, что ли… И вы всерьез собираетесь стать писателем?

– А почему нет?

– Сейчас все пишут, – вздохнул Родион. – И чем менее грамотны, тем больше сочиняют.