Где-то на земле есть рай

Антипенко поморщился. Что правда, то правда: целый день ушел на совершенно никчемное заполнение протоколов, экспертизы, замеры, беготню и осмотр места преступления. Вся эта деятельность в итоге не дала никакого результата, кроме самого минимального. Было установлено, что Алису Лазареву застрелил неизвестный снайпер, который успешно скрылся, не оставив никаких следов. Калибр и тип оружия эксперты определяют, но даже эти сведения мало что прибавят к нашим знаниям. Ужаснее всего, что актрису застрелили при ее ребенке. Как он кричал, бедный маленький Сашенька, как плакал! Мне и Шестопалову с трудом удалось оторвать мальчика от тела, после чего мы увели его в дом. На Сергее Шестопалове не было лица, он пил воду стаканами и нервно расхаживал по кабинету. Саша жалобно смотрел на него.

– Папа, – внезапно спросил он, – а тебя тоже убьют?

Шестопалов замер на месте, побледнел, покраснел, стал уверять, что ни за что, никогда этого не допустит… Но по глазам Саши я поняла, что он не верит отцу.

Ближе к вечеру приехала с подмосковной виллы мать убитой Алисы. Немолодая женщина не плакала, не обвиняла нас во всех смертных грехах. Она держалась очень прямо, и только глаза ее блестели ярче обычного. Саша подбежал к ней и, обняв ее ручонками, прижался лицом к юбке. Бабушка гладила мальчика по голове. Ее руки, унизанные перстнями, дрожали.

– Ах, Саша, Саша… Что же мы теперь будем делать?

Антипенко пожелал побеседовать с матерью Алисы. Сашу увели в его комнату – ни о какой поездке в Ниццу, разумеется, более не было и речи, – начался скучный, неизбежный в таких случаях разговор. Не было ли у вашей дочери врагов? Не мог ли кто-то желать ей зла? Нет ли у Веры Федоровны каких-нибудь подозрений? Что вообще она думает об этом ужасном преступлении?

– Это кара, – тихо ответила Вера Федоровна. – Кара господня.

– За что? – полюбопытствовал Антипенко, делая мне знак, чтобы я не заносила это в протокол.

– За то, как моя дочь обошлась со своей подругой, – твердо ответила его собеседница.

Антипенко покосился на меня и слегка поморщился. Нет сомнений, он подумал то же, что и я. Поразительно, что мы яснее всего осознаем свои ошибки, когда на нас самих сваливается какое-нибудь несчастье. Не будь его, мы бы так и жили в блаженной уверенности, что все хорошо, а если мы и сделали кому-то гадость, то исключительно потому, что сам пострадавший это заслужил. Уверена, мать Алисы до этого не слишком часто вспоминала об Оле Бариновой, но теперь… теперь она была полна самого искреннего раскаяния. Я не удивилась бы, если она даже предприняла попытку загладить вину своей дочери перед бедной женщиной – к примеру, подарила бы Оле пару платьев, которые ей самой были бы уже не нужны. Это тоже в природе человека – откупаться малым и вполне искренне верить, что сделал невесть какое благодеяние.

– Вы полагаете, Оля могла подослать к ней убийцу? – сделал Андрей попытку вернуть Веру Федоровну на грешную землю.

– Нет, – вздохнула старая женщина. – Это судьба, понимаете? Просто судьба.

Тут Антипенко, очевидно, понял, что толку от старой дамы будет мало, вежливо поблагодарил ее за ценные сведения и отпустил.

И вот теперь мы вчетвером сидели и изливали друг другу душу. Дела наши не клеились, и было совершенно непонятно, с какой стороны к ним можно подойти. Убийство Георгия и Алисы Лазаревых, что это – месть или какие-то деловые разборки? Посылал ли сымитировавший свое убийство Владислав Парамонов жене ревнивые письма или это все-таки часть какой-то тонкой и сложной игры? А знаменитая Агриппина…

– Тут тоже что-то непонятное, – поделился с нами Зарубин. – Положим, ее саму совершенно точно выбросили из окна. Далее, администраторша, Полина Крылова. Тоже налицо убийство: следы сопротивления и всякое такое. Но секретарь Анна Левина жила в отличном доме, где на каждом этаже видеокамеры. По ним четко видно, что к ней никто не заходил. Более того, дверь ее квартиры была закрыта изнутри на два засова и три замка, и никаких следов чужого проникновения или хотя бы чужого присутствия обнаружено не было. И тем не менее Левина сиганула из окна, как и две предыдущие товарки по несчастью.

Ласточкин недоверчиво хмыкнул:

– То есть это все-таки самоубийство?

– По всем признакам да, но, извини меня, не верю я в простое самоубийство, когда вокруг народ так и мочат.

– А балкон? – подает голос Ласточкин. – Ты говорил, что дверь была заперта, так, может, убийце удалось пробраться в квартиру через балкон?

– Нет, ну за кого он меня принимает! – громогласно возмущается Зарубин. – Что я, по-твоему, совсем дела своего не знаю? Я о балконе подумал чуть ли не в первую очередь. Только фишка в том, что никто не мог на него залезть. Ну невозможно это, просто невозможно!

– Тайна закрытой комнаты, – хмыкнул Антипенко. – Еще по одной?

– А может, он профессиональный скалолаз? – предположила я. – С хорошим альпинистским снаряжением залезть на любой балкон – не проблема.

Зарубин кисло посмотрел на меня.

– Ну, если мне придется гоняться за убийцей с альпинистским снаряжением, я пас, – заявил он.